«На своем ли я месте?» Как на старинной фабрике запустили экскурсии по самим себе

Текстильная фабрика на Красном Перекопе в Ярославле со стороны может показаться большой старой черепахой — жива ли, старушка? Есть ли еще силы? Щекотно ли ей от пробивающихся сквозь стены молодых березок? Видит ли она, как в трещинах асфальта жизнерадостно ежится зеленый мох?

Фабрика жива. Большая часть 160-летних корпусов занята оборудованием и производством. Некоторые в аренде у бизнеса. За тяжелым панцирем фабрики бьется железное сердце — такое же старое, но мощное. Здесь работают. Руками. В будни сюда приходят рабочие, здесь слышен не стук клавиатур, а гул станков.

На этой фабрике участники культурного центра Textil придумали такую штуку — по выходным по цехам проводить экскурсию с радиоспектаклем. В бывшем зале паровых машин — музейная экспозиция. Весь проект — большей частью на средства грантов, в том числе президентского.

Терешкову не покажут

Фабрика, сейчас как будто скромно притулившаяся с краешку города, когда-то была огромным производством-городом. И основатели, и владельцы, к которым она переходила позже, не зная понятия «социально ответственный бизнес», по сути, им и занимались — вокруг фабрики строились инфраструктура и жилье. В дореволюционные времена стояли грохот, шум и гам. Чтобы выткать вручную рисунок на салфетке, рабочие выкрикивали друг другу номер нитей (пронумерованы были руки). Сбился, не расслышал — работа насмарку. Хоть на минуту можете представить себя на такой работе?

Меньше всего нам, приехавшим сюда в воскресенье, хотелось, если честно, слушать учебник истории. Или смотреть станок, на котором работала Валентина Терешкова до того, как героически улетела в космос.

Станок нам не показали. Про Терешкову не рассказали. А выдали наушники и повели вдоль конвейера — мимо станков, катушек с нитями, мешков с топорщащимся хлопком, мимо тяжелых вентилей, цепей. В ушах — голос путеводителя. И мы оказались на стыке времен — всё вокруг говорило о давней большой истории и одновременно напоминало — здесь и сейчас тоже есть жизнь, тоже кипит работа. Ботинки нынешних рабочих топчут те же полы, что топтали их предшественники столетия назад.

Как вообще директор фабрики согласился пускать посторонних на производство? Ходить-то предлагается по действующим цехам. Пришлось много и долго разговаривать.

— В 2007 году на этой площади мы предложили руководству на один день открыть ворота, — рассказывает руководитель проекта Юлия Кривцова. — Положили танцевальный линолеум. Был концерт, спектакль ярославских и французских актеров, были выставки, видеопоказы. Мы вернулись сюда в 2013-м. И пришли к директору уже с долгосрочным проектом. Взяли в аренду бывший хлопковый склад — для встреч горожан. Всё было очень просто — встречи, общение, ярмарки, выставки. Стали рассказывать историю района. Так и получился проект Textil. И за семь лет происходящие там мероприятия стали городской традицией. К нам приезжают за опытом — специалисты изучают на нашем примере, как можно что-то менять в своем городе.

Мы стали работать с памятью людей — фабричные старожилы приходили рассказывать историю. Вокруг этих пожилых людей собиралась молодежь и слушала о работе на фабрике. Нас это очень удивило. И мы решили переложить всё это в современные форматы — так и появился радиоспектакль. Мы говорим о семейной истории, о профессиональных династиях, о вызовах, о выборах.

Мы сдали спектакль в 2018 году, согласование все равно случилось не сразу. Директор Петр Алексеевич Шелкошвейн переживал, как люди будут ходить среди оборудования, заглядывать в каждый уголок, замечать, если что-то не прибрано. Но мы стали объяснять, что это не дискредитация фабрики. Даже если она несовершенна, для людей это очарование и возможность прикоснуться к другому времени и другому, непривычному для них миру производства. И мы занимаемся тоже производством — производим новые смыслы, ценности и даже воспоминания, которые могли быть утрачены. Для людей это большое откровение — что в Ярославле есть место с такой историей.

Мы, офисные, нежные, избалованные, в цехах среди натянутых нитей в первые минуты хмурились. Станки какие-то... Как-то далеко это всё от нас, да? Но всё это было тут, рядом. Мы были внутри большого живого организма. Во время радиоспектакля можно везде ходить — да хоть танцуй тут среди станков — пожалуйста. А мы? Что мы сделали, когда нам, по сути, разрешили делать всё, что вздумается? Ничего. Мы стеснялись открыться так же, как нам открылась сама фабрика.

— Мы выше всего этого, да? — путеводитель щелкнул зазнаек по носу. И мы прислушались. И стали слышны и стрекот станков, и перекаты голосов всех, кто работал здесь и работает до сих пор, и почувствовалось то настоящее, осязаемое — работа и трудная, но реальная жизнь.

Для этого, наверное, этот радиоспектакль — для разговора с собой. Не так-то просто ответить себе на вопросы: «Тем ли делом я занят? А мой труд кому-то нужен? Смысл-то в нем есть? А дай мне выбор — смогу ли я его сделать?» Фабрику такие вопросы не терзают — за почти триста лет она на них давно ответила. И знает — пока стучат станки, её сердце бьётся.