Главный архитектор Ярославля — о застройке центра, «человейниках» и будущем: «Градостроительство тонет»

Каждый житель Ярославля знает: в городе то и дело что-то возводится, регулярно гремят скандалы из-за строек в зоне ЮНЕСКО и возле нее, то и дело появляются новые памятники и туристические объекты. За всё это в большей степени отвечает городской департамент градостроительства.

Мы решили узнать, как умы департамента принимают решения — строить или запретить, о том, как будет меняться город. Дочитайте до конца, чтобы узнать судьбу самых громких проектов в городе.

Об интервью с главным архитектором Ярославля Артем Цымбаловым договорились в стенах департамента. В здании на Революционном проезде в день нашей встречи шел большой ремонт. В кабинете главного архитектора, кроме стола и стула, стояли стройпринадлежности и пара ведер. Вид из окна — на стены Спасо-Преображенского монастыря и купола храма Михаила Архангела. Позади стола главного архитектора — карта Ярославля во всю стену, со всеми улочками, закоулками и домами.

— У нас идет ремонт, — смеясь предупредил Артем Цымбалов. — Потом напишете, что я сапожник без сапог.

Наш разговор начался с болезненной темы — сноса стадиона «Локомотив» на Суздальском шоссе. Эту часть разговора мы уже публиковали. Архитектор подробно объяснил, как принималось решение о сносе спортплощадки и застройке участка под ней.

— Как вы вообще работаете с проектами, которые приносят потенциальные застройщики, инвесторы?

— В первую очередь мы обращаем внимание на соблюдение базовых градостроительных норм, оцениваем транспортную доступность. На этом хотел бы подробнее остановится.

— Это важно для предотвращения растягивания инженерных и транспортных коммуникаций. Очевидно, что чем длиннее дорога, тем дороже ее строить и содержать. Не успели отремонтировать одну дорогу — лопнула соседняя. С благоустройством то же самое. Чем дальше территории благоустройства расположены друг от друга, тем сложнее сформировать единое непрерывное благоустроенное городское пространство, а качество благоустройства снижается, ведь напрямую зависит от количества финансирования. Получается, что бюджет распределяется слишком тонким слоем на растянутую городскую территорию, а эффект — обратный. Удобный красивый город — это компактный город. Горожане всё больше времени проводят за рулем, и это время с каждым днем увеличивается. Проблема «транспортного плеча» становится заметнее: расстояние от дома на работу и обратно растет.

— Люди сами покупают квартиры на окраинах города. Вы считаете это проблемой?

— Ухудшают транспортный кризис активно застраивающиеся дальние городские территории и территории Ярославского района, пример, застройка за «Глобусом». Важно понимать, что там живут не какие-нибудь жители района, а те же ярославцы, что и на улице Щапова. Отличие в том, что жителям «заглобусья» предстоит каждый день сражение в пробках на мосту. Это не может доставлять радости. Всем градостроителям понятно, что уплотнение периферии — градостроительная ошибка.

Тысячи автомобилей каждый день утром наполняют, а вечером освобождают территорию центра. Хотя в последние годы даже в будние дни на улицах центра легко встретить множество туристов. Получается, что, кроме памятников архитектуры и истории, ярославцы предлагают гостям возможность полюбоваться своим личным транспортом, брошенным на весь день под окнами офиса. Интересны ли нам чужие машины, когда мы осматриваем достопримечательности другого города? Как ни крути, личный автомобиль — это порядка 20–30 квадратных метров площади, безвозмездно арендованной у города в личных целях в ущерб общественным.

Пробки, парковки, общественный транспорт — это проблемы комплексные, но уверен, что главное лекарство — это повышение компактности проживания.

Всегда призываю помнить, для чего люди стали строить города. Уверен, для того, чтобы сократить расстояния между собой — в городах удобно знакомиться, общаться, работать вместе и отдыхать. Принцип компактности органичен городам изначально и был пересмотрен в период активного промышленного строительства наряду с модернистскими увлечениями. Грубо, суть модернистского принципа — это «баня с раздевалкой через дорогу». Вот так мы и ездим по этой «дороге» спать в одном направлении, работать в другом, за детьми в третьем, в магазин в четвертом, в спортзал в пятом… Так проходят годы. Однако города не стоят на месте, в них постоянно происходит переоценка ценностей. И хоть никто не проектировал города для такого взрывного количества личных автомобилей удивительно, что транспортные проблемы наиболее остры именно в новых районах, в то время как историческая лучевая квартальная застройка (дважды прошлый век) вмещается в себя транспорт со всего города, включая транзит и толпы горожан с туристами. Этот факт меня постоянно восхищает. Попробовал бы, к примеру, проспект Фрунзе вместить такое количество транспорта и пешеходов! Наш исторический центр — это удивительный пример современного градостроительства, который каждый день дают нам наши предки, не знающие автомобиля.

Ну и так всегда приятно из шумного города выехать в тихую деревню на природу, а затем, отдохнув и устав от тишины, вновь ворваться в бурю общения и действий. За это мы и ценим город и ценим деревню. Беда тому, кто путает эти понятия. Именно исходя из таких установок мы стараемся оценивать различные инвестиционные проекты

— Ярославцы всегда ругаются в комментариях, когда заходит речь о каком-то проекте в буферной зоне ЮНЕСКО. Я поняла вашу логику, но как быть с отдаленными ЖК и микрорайонами, которые уже застроены? Эти новые дома уже очень далеко, но мы всё равно стараемся уплотнить центр. Как это возможно в таком случае?

— Градостроительная политика уже давно не спускается в города сверху из единого «всесоюзного центра проектных решений». Вот уже тридцать лет градостроительная деятельность реализуется в новых условиях: появилось множество центров принятия решений, появились собственники и появились горожане, которые, не являясь правообладателями участка под застройку, могут серьезно влиять на нее. Иногда происходящее в градостроительстве в новых условиях можно сравнить с хаосом. Однозначно градостроительная деятельность стала намного сложнее.

Хотя с опытом мотивы всех участников градостроительного процесса становятся очевидными. Плох тот инвестор, который не выжмет из строительной площадки максимум метров. Равно как нет горожан, пламенно желающих застроить свой двор. Важно не примыкать ни к тем, ни к другим, обеспечивать защиту в городе общих прав и ценностей, но не лишать город развития. Ведь в городе ценно не только то, что в нем уже было построено, но и способность к развитию и появлению новой качественной застройки.

Мне представляется, что в этой высоте можно выдержать баланс силуэта и плотности. Эти вопросы призван решать генплан города, в 2025 году мы собираемся приступить к его разработке.

— У меня четко укладывается в голову то, что вы говорите, при этом постоянно в городе обсуждают скандальные стройки то в поле в Брагине, то за Волгой. Как это соотносится с вашими мыслями о градостроительстве?

— То, что мы делаем сегодня, даст результаты послезавтра — градостроительство это процесс растянутый на десятилетия. Сегодня получают разрешения на строительство еще те здания, которые были спроектированы в 2010–2015 годах. Да, и такое встречается. И у застройщиков есть право на строительство и на землю. И тем не менее мы выстраиваем общий диалог с инвесторами. В последние годы они стали слышать нас: передаются в городскую собственность участки для строительства социальной инфраструктуры, контролируется уплотнение застройки, а облик новых зданий корректируется по рекомендациям градсовета.

— Что, например, было принято в прошлом, а реализовано сейчас?

— На Красноборской улице построен многоквартирный дом в 24 этажа. Считаю, что это очень интересное место, на границе с прекрасным Тверицким бором. Оно было изначально генпланом запланировано под застройку. Но жилая застройка ведь бывает разной. Даже при такой высоте, здание могло быть наделено более интересной архитектурой. На сегодняшний момент я не дал бы реализовать проект в таком виде. Ведь это могли быть красивые дома с общественными помещениями: кафе, фитнес-зал, бассейн с потрясающим видом на городской лес. И это здание могло быть полезным и привлекательным для горожан из соседних домов. Возможно, и такой дом имеет право на существование, но в данном случае он не к месту. Конечно, не все дома должны быть дорогими и красивыми. Но место, что называется, обязывает. Я сам живу в простом доме, невыдающейся архитектуры.

— А в каком районе, если не секрет?

— Благодаря родителям я всегда жил в центральной части города. Это всегда был Кировский район. Но последнее время жил на Пятерке. Интересный район — в любую часть города можно добраться на любом виде транспорта и, в принципе, пешком не так далеко до работы как по мосту из-за речек, но, найдя объявление о продаже квартиры возле Бутусовского парка по сходной цене, да и еще на первом этаже, мы с женой быстро решились. Всё продали, даже новый автомобиль, взяли ипотеку и купили квартиру.

— Как вам там, кстати?

— Ну теперь у нас существенно меньше места в квартире, нет машины, но зато в пятиминутной пешеходной доступности все самые интересные места города. Мы любим гулять, да и работа стала еще ближе в два раза. Не жалеем.

Чуть отдалился на Пятерку и смог оценить потерю в качестве жизни, выразившуюся именно в пресловутом растянутом транспортном плече. Пусть оно было минимальным, но если мне без машины на велосипеде, к примеру, добраться было до центра нетрудно, то жене уже с двумя детьми очень некомфортно. Хоть мы говорим о каких-то лишних паре километрах пешком, но всё чаще они становились определяющими при принятии решения о прогулке. Также стало очевидным, что чем дальше от центра, тем меньше мест городской активности или так называемых «третьих мест». Есть такой градостроительный жаргон: первое место — это дом или квартира, второе — это работа или учеба, а третье — где людям комфортно свободно общаться: кафе, рестораны, бары магазины и даже улицы и скверы, располагающие к неспешным прогулкам вдоль витрин под звуки уличных музыкантов. Сложно представить добровольца регулярно по своей воле прогуливающегося вдоль шумного проспекта. В центре же есть где спокойно пройтись, полно разнообразных третьих мест, а главное, расположены они в великолепной исторической застройке. Без красивых, затейливых зданий людям не так интересно бродить. Изменить эту данность практически невозможно. Все в центр!

— У нас большой частный сектор на Суздалке, на Перекопе. Внутри частного сектора появляются ЖК, но многие не хотят уезжать из своих частных домов. Как вы видите разрешение ситуации?

— Единственным решением является покупка земли у собственников инвесторами по рыночной стоимости при добровольном согласии обеих сторон. Причем необходимо брать в расчет землю под строительство садиков и школ, а также обеспечение новой застройки инженерной и транспортной инфраструктурой. Обычно в частном секторе дороги шириной всего 7 метров, без тротуара, а для многоквартирной застройки нужен еще коридор для сетей, тротуары и парковки. Всё это требуется учесть при уплотнении застройки, другого способа нет. Никаких госпрограмм, которые бы позволяли выкупать индивидуальные жилые дома, не существует. Поэтому инвесторы должны сами договариваться с собственниками индивидуальных домов.

Нас беспокоят также гаражные кооперативы, которые были модными в 90-х, сейчас в лучшем случае в них занимаются техническим обслуживанием авто, а в худшем — значительные территории просто простаивают. У них и вид пугающий, и городская компактность на нуле.

Почти то же самое с частными домами. Территории значительные, а поступления в городской бюджет минимальные. Откуда платить за ремонт дорог и благоустройство? Получается, что в городе за благоустройство платят только промышленные, торговые предприятия да многоквартирные дома. Вот откуда складывается бюджет. Это еще одна причина развития именно многоквартирного строительства в городе, а не индивидуального.

— Госпрограмм по решению этих вопросов нет, а вы думаете, что они бы помогли? Нужны ли регионам директивы, как было в СССР, при Екатерине II?

— Кажется, что это было бы правильно. Это давно уже назревшая проблема. Градостроительная деятельность — очень объемная, сложнейшая работа, которую необходимо выполнять с привлечением серьезных специалистов и не в угоду экономическим интересам застройщиков.

Очевидно падение уровня градостроительства со времен СССР. В том числе по причине того, что решения принимались в крупных проектных институтах, а сегодня градостроительная политика формируется на уровне органов местного самоуправления, которые зачастую не обеспечены компетентными сотрудниками и подвержены влиянию со стороны.

Поразительно, но историческая застройка Ярославля не гналась за квадратными метрами, зачастую создавалась «одной» рукой, было меньше центров принятия решений, как, несомненно, было и меньше архитекторов. Градостроительные решения совершенно точно реализовывались без каких-либо публичных слушаний или общественных обсуждений, но именно историческая застройка восхищает нас сегодня, а развивать бизнес инвесторы предпочитают именно в центре Ярославля, несмотря на все ограничения, связанные с историческими памятниками. Если судить по результату, то градостроительные решения дохрущевского периода в целом экономически оказались более устойчивы и привлекательны, не говоря уже об их высокой архитектурной ценности. Надо правильно оценивать исторический опыт и с учетом этого определять параметры развития.

— Каким по-вашему должен быть идеальный Ярославль будущего?

— Я думаю, пришло время осмысления уроков прошлого и бурлящего настоящего. Нужны новые правила градостроительства, пора прекратить хаос в застройке: в плотности и облике наших улиц. Нужен новый генплан, созданный исключительно профессиональными градостроителями на основе современных средств городской аналитики и представлением будущего Ярославля. Идеи для развития города будущего следует прежде всего искать в прошлом. В этом смысле преемственность — главный принцип работы по поиску будущего.

Градостроительная модель центральной части Ярославля по своей функциональной насыщенности и разнообразности, культурной и событийной жизни, транспортной работоспособности и рекреационной пешеходной связности — это настоящий манифест современного градостроительства.

— Почему центр Ярославля, построенный по первому регулярному плану 1778 года, — манифест современного градостроительства?

— Одна из самых модных мировых концепций развития города — это 15-минутный город. Концепция проста и привлекательна. Согласно ее формуле большинство услуг и городских активностей должны быть расположены в радиусе 15-минутной пешеходной или велодоступности. Подход направлен на экологию, снижение зависимости от автомобилей, пропаганду здорового образа жизни и улучшение качества городского пространства за счет компактности застройки. Сложно спорить с постулатами этой концепции. Но вот в чём уникальность Ярославля. Не думаю, что концепция была известна в XVIII веке Алексею Петровичу Мельгунову, генерал-губернатору Ярославской губернии. Однако именно его генплан, утвержденный в 1778 году императрицей, сегодня справляется с колоссальными современными задачами по разведению транспортных и пешеходных потоков, а еще не будем забывать, что центр города является гигантской бесплатной автостоянкой, и при этом функциональное разнообразие центра значительно превышает любой район, причем в комфортной пешеходной доступности.

Более того, центральные улицы города регулярно перекрываются на сутки в дни праздников для транспорта, но жизнь не останавливается. Что будет, если Фрунзе или Московский проспект перекрыть даже на полдня? Это выглядит немыслимым. А центр города легко может такое позволить без ущерба для деятельности расположенных учреждений, предприятий, кафе и ресторанов.

Поэтому центральная модель города — это открытый учебник градостроительства и архитектуры для последующих поколений. Сомневаюсь, что можно придумать что-то более жизнеустойчивое, привлекательное и комфортное. Сносить районы не нужно, а вот создавать в них локальные районные центры городской активности можно уже сегодня. Так и было принято в концепции социально-экономического развития города. Но главная задача по переустройству города всё же еще впереди — это новый генплан. Надеюсь, что город сможет найти ответственного подрядчика для выполнения этой сложнейшей научно-исследовательской работы.

— Вы говорите про уплотнение центра. При этом, когда в городе заходит речь о стройке в ЮНЕСКО, поднимаются крики: «Каждый старый сарай ценен, не смейте ничего трогать». Как с этим быть?

— Повышенное внимание к исторической застройке оправданно. Мы должны всегда семь раз проверить, насколько то или иное решение будет применимо в исторической среде. Что имеем не храним, а потерявши плачем. Первое, что стоит во главе интересов любого города, — сохранение его исторического наследия. Памятники архитектуры — это то, что невозможно построить вновь. Ценность исторической застройки — в ее подлинности и демонстрации глубины истории города.

Вместе с тем историческая застройка — не музейный экспонат, а полноценный участник современной жизни города. Здесь очень тонкая грань в балансе между сохранением и развитием. Угодить тем и другим не получится. А значит, решения должны быть смелыми и профессионально обоснованными.

— Что, по-вашему, сочетает эти качества?

— Яркий удачный пример — «Времена года» на площади Волкова. С одной стороны, мы сразу отличаем, что это здание именно современное. И это очень правильно для исторического центра. С другой стороны, мы понимаем, что оно сделано как здание второго плана, линейно, без акцента на себе. Активно используется темный цвет, как известно, он не лезет в глаза, плюс здание закрыто темными высокорослыми деревьями. Со стороны Волковского театра, если не искать «Времена года» специально, легко его просто не заметить. Я уверен, это не случайно, а является продуманным авторским решением выдающегося архитектора Григория Львовича Дайнова.

Хочу заострить внимание на кардинальное отличие архитектуры центра от соседнего сталинского классицизма бывшей гостиницы «Ярославль». Это отличие позволяет четко отделить новое от старого и не вводить в заблуждение подделкой под историзм. Этот принцип был утвержден Венецианской хартией реставраторов еще в 1964 году. В противном случае осуществляется наглая незаметная подделка под старину, и в итоге города превращаются в пошлый Лас-Вегас или своего рода Диснейленд.

Второй контрастный постулат от меня в этом интервью после разведения понятий «деревня» и «город». Пусть так. Хотя архитектура как искусство не терпит бинарных «да» или «нет», найдется мастер, который опровергнет сказанное. В этом сложность профессии.

— А что вы думаете про ТЮЗ, например? Это современное здание, оно не перетягивает на себя внимание?

— Это архитектура айсберга. Изначально была на контрасте с историческим Ярославлем. Тут те же принципы отличия нового от старого. Также стоит учесть, что ТЮЗ уже за границей исторического центра. «Свечка», которая там рядом стоит, тоже создана по тем же принципам. Их отличие кардинальное, кричащее. Оба эти здания отличаются от исторической застройки в первую очередь своими значительными размерами. Мы не замечаем этого контраста в силу привычки. Уверен, сегодня были бы бурные обсуждения по поводу строительства таких объектов даже не в границе зоны ЮНЕСКО.

То, к чему горожане привыкли, что уже стояло вчера, оно вызывает не такую бурю эмоций. И наоборот, если завтра появится даже небольшой какой-то элемент, даже просто в благоустройстве, забор или табличка с надписью «Парк» — это уже вызывает бурю эмоций.

— ТЮЗ сейчас ремонтируют, ждут ли какие-то изменения и площадь Юности?

— У нас есть порядка двух разных эскизов по благоустройству площади Юности. Мы работаем над третьим. Очевидно, что площадь крайне востребована. Большое количество детей любит играть здесь, и это возможно благодаря установке игрового оборудования, а ведь до этого место было пустыней. Сегодня видим, что оборудования не хватает, а также не хватает навеса для родителей, озеленения, мало качелей. И неплохо бы найти возможность для открытой сцены с возможностью показа фильмов. Не стоит забывать и про зимний сценарий использования: должно быть место для катания на коньках и на зимней горке.

— Поговорим о том, что еще должно появиться в городе. Недавно на торгах продали долгострой на Октябрьской площади. Есть понимание, что там будет?

— Там есть много возможностей, и даже размещение жилой и офисной функции. Всякий раз, когда я вижу этот недострой и понимаю, что его никто не будет сносить, у меня только одна мысль: «Господи, пусть хоть что-нибудь там уже будет! Только не этот ужас». Невозможно просто смотреть на этот ржавый бетон, торчащий на площади. Вот пример градостроительного наследия прошлых лет. Проверка не показала нарушений, разрешение на строительство было законно.

Надеюсь, мы сможем сделать так, чтобы этот объект перестал носить имя «Мордора». Возможно, стоит применить сплошное бесцветное остекление в отделке, тогда здание растворится в высоте. Главное, что у недостроя появился инвестор и он готов довести строительство до конца. Конечно, остается проблема парковок, не говоря о школах, в случае, если здесь будет жилье. Это уже вопрос проекта, который еще нам не предоставлялся для согласования.

— А что с памятником Екатерине II у мэрии. Есть подвижки?

— Мы нашли место размещения на пересечении улиц Андропова и Революционной. Градостроительный совет подтвердил, что место для памятника подходит, но были даны замечания относительно сомасштабности и пропорций фигуры императрицы и ее постамента. Все замечания были учтены. В настоящий момент идет поиск источников финансирования проекта.

— Есть ли изменения в идее создания в Ярославле технопарка «Перовский»? В городе обсуждали размещение на маленькой площадке семи предприятий.

— К нам вышел инвестор или два с предложением построить не семь заводов, а одно предприятие. Речь шла о промышленном объекте, который занимается повышением качества асфальта и его переработкой. Мы классифицировали его как асфальтобетонное предприятие.

По зоне назначения земель он не проходил. И нам необходимо было выйти на публичные слушания, чтобы внести изменения в правила землепользования. Эта площадка с точки зрения транспортной инфраструктуры, логистики была выбрана инвесторами. Мэрия была готова предоставить площадку для строительства предприятия, но на публичных слушаниях инвестор не смог убедить горожан в отсутствии негативного воздействия на экологию. Хотя санитарные нормы выдерживались с двойным запасом, однако было решено рассмотреть другую, еще более удаленную от жилой застройки площадку.

— Не так давно появились разговоры, что у нас как-то иначе будут использовать территорию под табачным заводом. Есть какая-то информация о проекте?

— Да, это очень интересный проект, который откроет территорию бывшего табачного завода для горожан. У собственника есть идея по созданию там современного общественного пространства с возможностью проведения различных культурных мероприятий. Все объекты культурного наследия на территории будут в обязательном порядке сохранены, а новые здания позволят разместить смесь жилых и общественных помещений. Конечно, найдется место и для кафе, и для книжного магазина — и всё это в окружении исторической архитектуры, современного благоустройства, в пешеходной доступности.

— Если к вам придут и скажут: «Мы хотим на территории бывшей фабрики 15-этажки», разрешите или нет?

— Там этого просто нельзя, высота ограничена. По памяти говоря, метров 18. Там нельзя строить высотки однозначно. Их там не будет.

— В завершение нашего разговора хочу спросить, какое здание Ярославля вас раздражает?

— Долго не думая, скажу, что это «Фараон». Это цитадель плохого вкуса и неуместности.

— Я профан, можете объяснить, а чем отличается стеклянный «Фараон» от долгостроя на Октябрьской, про обшивку стеклом которого вы говорили раньше?

— Сама форма пирамиды. В архитектуре пирамида — это своего рода мем. Транслирующий египетские пирамиды и все другие пирамиды, которые никоим образом не связаны ни с Московским проспектом, ни с Ярославлем. Это дичь, оксюморон. Объем здания диссонирует с окружающей застройкой, а цветное стекло — частый атрибут плохой архитектуры — совместно с обилием вывесок и рекламы окончательно топит облик здания.

Все-таки архитектору надо обладать смелостью в работе с заказчиком и объяснять, что хорошо, а что плохо. Для этого сегодня и работает градостроительный совет. Опытные архитекторы совместно вырабатывают рекомендации для представленных проектов.

— Однажды популярные блогеры, приехавшие в Ярославль, назвали «Фараон» самым уродливым зданием России.

— Заслуженно! Говорю это не в оскорбление, а для рекомендации собственнику. Здание нуждается в реконструкции.

— Какое здание, наоборот, радует вас, когда вы мимо проходите?

— Меня в последнее время сильно радует классическая застройка. Я готов часами говорить про наш центр города. Получается, что с возрастом начинаешь понимать классическую музыку и архитектуру. Неожиданно плоской и скучноватой становится попса, рок и современная архитектура. А вот классическая архитектура, как и классическая музыка, преисполнена такой одновременно и сложности и простоты, органичности и естественности, что просто отказываюсь верить в рукотворность этих произведений.

Как прекрасная наша набережная на правом берегу! Вот где градостроители прошлого дают нам еще один урок. Левый берег, где всё дозволено и застроено коттеджами на вкус собственника, и правый берег, где виден единый замысел, цвет, масштаб и ритм. До сих пор законодательство не дает права ограничивать собственника в выборе фасада и архитектуры здания. На набережной виден итог такой свободы. И это заставляет задуматься.

— А если говорить о современных постройках?

— Абсолютно точно могу сказать, что «Горка» на Первомайском бульваре — уникальное интеллектуальное вторжение в историческую застройку. Только в ее изначальном виде до ее варварской переделки.

А изначально здание было небольшим, деликатным вторжением в историческую среду. Предусмотрен сценарий использования наклонной кровли-пандуса в качестве амфитеатра, что по какой-то причине так и не было ни разу реализовано собственником, хотя спрос на такие пространства в обществе огромен. Я любуюсь этим зданием, и меня восторгает, как ему удается не загораживать и не давить на окружающую застройку, одновременно оно дает площадку для возвышения и обзора. Чем-то это здание напоминает модное пространство парка «Зарядье», что у Кремля в Москве, где тоже реализован пандус-променад над рекой. Но только наша горка была реализована значительно раньше московского парка.

Оно диссонирует с окружающей застройкой ровно настолько, чтобы подчеркнуть именно историческое окружение, не вторгаться с ним в ненужный диалог. Когда я первый раз это увидел, не поверил, что нахожусь в Ярославле. Если надо было бы выбрать фото современного ярославского здания для обложки мирового архитектурного журнала, то это была бы «Горка». Примечательно, что ее автор всё тот же Григорий Дайнов. Такая тонкая работа в требовательных условиях исторической застройки нужна городу, она помогает ему оставаться актуальным и живым.