«Как будут жены жить с детьми»: что семьи призывников из Ярославской области говорят про мобилизацию

Мы уже публиковали репортаж из Ростова Великого, где мобилизованных мужчин во второй раз отправили из военкомата домой. Тогда большинство запасников признались, что они сами не понимают, что их ждет в будущем. Частичная мобилизация отражается не только на жизни призывников, но и на быте их семей. Мы поговорили с женами, матерями и братьями ростовцев, которые получили повестки.

Светловолосая девушка, стоящая в толпе, пришла к военкомату вместе с мужем. Ему 23 года, срочную службу парень прошел в должности стрелка в Семеновском полку.

— 21-го числа мы уже сюда должны были явиться. Вот мы приходим, и ему говорят то, что 26-го числа его должны уже, получается, забирать в 7 утра. Потом ему позвонили с работы, вызвали опять сюда. Без повестки, просто позвонили и сказали, что переносится с 7 утра на 12. Я вчера ревела весь вечер и всю ночь. Меня просто накрывало. Но у меня очень спокойный молодой человек. Он нормально к этому относится. Как патриот — такие вещи для него честь. И, подстроившись под его настроение, я тоже стала успокаиваться, — рассказала она. — Иногда люди подходят, спрашивают: «Ну, как ты?» А я нормально. У них никого не призывают, при этом их чуть ли не трясет, когда они спрашивают. А я спокойна.

Стоящий неподалеку мужчина рассказал, что двум его братьям дважды приходила повестка, но их отпустили домой. Он уже второй раз приезжает в военкомат из другого города.

— Ничего не объясняют, ну, как ребята, шутя, сказали, зашли, собрали всех в кабинет — у военкома вот такая голова, — развел руками он. — Сказал, что сам ничего не понимает, приказы каждый час новые. Валите все, типа, домой. Нужно забирать с первого раза. Но дать людям закончить дела дома, с родными попрощаться. Как-то, может, более продуманно это сделать. Берем опять же семьи. Жены в первый раз поплакали, второй раз поплакали. Люди-то сидят без работы, деньги теряются. В принципе, мы все готовы. Почему нет? Но столько раз еще никого не провожали. Эта неопределенность больше затрагивает не мужской пол, а семьи. Они начинают нервничать.

Пенсионерка, которая приехала проследить за сыном, мечтает, чтобы его мобилизовали. После получения повестки он стал прикладываться к бутылке, а потому она переживает, что мужчина сопьется.

— Он служил в пограничных войсках, ему 36 лет. Его призвали, вот сегодня он уедет или нет? Я жду — узнать, отправят его или нет. В прошлый раз дали отсрочку на неделю. Сейчас опять, наверное, по повестке погляжу, что будет, что ему скажут. Ладно, отправят. Ведь в деревне пьют те, кого призывают. Какая у них будет дисциплина? Ее не будет! Уж лучше бы сразу его увезли. Нет порядка! — эмоционально жаловалась она. — Если велели к 12 приехать, пусть забирают. А то тягают народ. Он потом будет неделю пьянствовать. У нас стрелок, пограничник и артиллерист. Мы из деревни, которая от Петровска 18 километров. С работы его задним числом уволили, в том плане что платить не будут. А у меня пенсия 12 тысяч. Как нам жить-то? А живет со мной, он не женат. Дали вот расчет 25 тысяч, ну и чего нам эти деньги?

Женщина уверена: пьянство сына страшнее, чем отпускать его участвовать в спецоперации.

— Вот у меня второй сын, у него ребенок, но он знает, что защищать Родину надо. Меня, деда, нашу землю. А так чего? И этот также, не сачкует, просто на нервах за бутылку берется. Ведь мы, женщины, поорали, покричали — и у нас вроде прошло. А они-то нет. Он первый раз приехал из военкомата, и бутылка сразу в одно горло. Хорошо еще нигде не арестовали. И я, как конвоир, бегаю, чтобы он только ничего не учудил. А ведь 5 лет не пил. Я сейчас желаю только, чтобы хороший командир попался и сын не ставил просто так башку под пули.

— Ну, а что делать, если нас будут давить? Просто обидно, уж лучше бы сразу забрали. Не надо бы их мучить. Надо позвонить Шойгу и сказать ему, что тут за беспредел, — причитала пенсионерка.

Еще одна жительница Ростова пришла провожать мужа. Сильнее всего она боялась финансовых трудностей.

— Ему повестка пришла 21-го числа. А 22-го в 5 часов вечера мы приехали сюда уже на первое отправление. Сегодня уже второе отправление. Первое отправление — это когда их забирали первый раз. То есть была даже не повестка, а звонок о том, что ему нужно явиться в военный комиссариат. Мы приехали его в первый раз провожать с суточным сухпайком, вещами, но на месте сказали до понедельника идти домой, — пояснила она. — Надеемся, что и сейчас отменят. Безусловно, мы переживаем, из-за того, что у нас есть кредиты и ипотека, при этом суммы немаленькие. И они ничего не говорят о том, как будут жены жить с детьми. У нас одному ребенку 10 лет, другому — 18. Очень страшно. Трое суток мы были просто в слезах.

Скрестив руки на груди, вдаль смотрела женщина лет 40. Она сопровождала своего 25-летнего сына, который раньше проходил срочную службу в должности стрелка.

— В первый раз мы приезжали 21 сентября. У нас нет никакой информации, сначала думали, что он поедет на сборы. Потом сказали, что вроде как за военником. Как думаете, каково мне? У меня один-единственный сын. Каково мне сейчас? Мы ждем объяснений и человека, который будет решать, кому отдадут военник, кому — нет. Родину-то нужно защищать. Сама пойду добровольцем, если надо будет.

С грустной улыбкой у забора военкомата стояла молодая жена единственного здесь добровольца. Он не служил в армии, но участвовать в спецоперации захотел.

— Конечно, мне страшно, — подняла она на нас глаза. — Как вы думаете, страшно мне или нет? Пробовала отговорить — бесполезно. Понимаете? Он всё равно поедет.