«А куда ехать?»: репортаж из ярославской общаги, которая навсегда осталась советской

Общежития были данностью советского периода. В комнатах с общими кухнями и туалетами ютились не только студенты, но и большинство рабочих. В условиях массового переезда жителей из сёл и деревень в города, освоения новых территорий и недостатка нормального жилья, общежития на какое-то время стали спасением. Власти даже продвигали в СССР идею, что такой тип коллективного проживания — благо для советского гражданина. Так он меньше отвлекается на частное и больше думает об общественном. Хотя многие заезжающие в общаги надеялись, что это лишь временный вариант на пути к отдельной благоустроенной квартире.

Большая часть общежитий, если не брать студенческие, являлись ведомственными.

— Это дома, которые полностью находились в распоряжении какого-то юридического лица, которое и выделяло помещения для временного проживания в них на срок контракта с человеком, — объяснили в мэрии Ярославля.

В городе сейчас числится 72 таких дома. В отдельную категорию их уже не выделяют. Общежития по документам значатся как обычные многоквартирные дома. Правда, на деле сходства почти нет.

Комнаты в большинстве из общежитий уже давно приватизированы. И в них, как и десятилетия назад, продолжают жить люди. В тесноте, да не в обиде?

Мы побывали в одной из общаг Ярославля и узнали, кто в ней сейчас обитает и как устроен их быт.

Общежитие на Тутаевском шоссе, 67 было построено в 1965 году. Им владел трест «Производственное строительное объединение крупнопанельного домостроения и строительных конструкций». Администрация треста находилась на улице Войнова. При этом он имел в подчинении два завода железобетонных конструкций — в Брагине и за Волгой. Работников треста селили как раз в это общежитие.

Вот как о тех временах вспоминает Елена Ёлкина, прожившая в общежитии больше десяти лет:

— Я работала бухгалтером в тресте. Нам с мужем дали комнату в этом общежитии. Мы заехали туда в 1991 году. Народ там был в целом неплохой. Жили дружно. Конечно, были и алкоголики, но немного. В основном нормальные работящие люди, много строителей.

В общежитии у Елены родились две дочери.

— Моих дочек в детстве называли «общежитские детки». Таких было много — по несколько человек в каждой группе ближайшего садика и почти в каждом классе школы. В первой половине 90-х в общаге случился настоящий беби-бум: люди поняли, что предприятие развалилось, квартир ждать нечего... И пошли «за вторым»: теперь уж откладывать было ни к чему, — рассказала Елена. — Общежитских деток воспитатели и учителя обычно хвалили: они были дружные и самостоятельные, охотно участвовали в разных конкурсах и праздниках, тащили в школу кучи макулатуры, собранной по всем соседям. А если кого-то обижали, они приходили на выручку всей ватагой. Как-то так повелось, что праздники в начальных классах готовили мы, общежитские родители: нам было проще собраться вместе. Мне приходилось изображать то Человека рассеянного с улицы Бассейной с дуршлагом на голове, то Емелю с коромыслом и ведрами.

Жизнь детей в общежитии проходила по большей части в коридоре, ведь в маленькую комнату было не привести много друзей.

— Коридор тянулся через всё здание, как тоннель. В нем раскладывали на полу кукол, катались на самокатах. А в конце, у окна, строили шалаши из стульев и одеял и даже устраивали кукольные театры перед благодарными зрителями лет пяти. Неудивительно, что любой ребенок, научившись уверенно ходить, рвался в коридор: там дети, там весело, и там его с визгами покатают на кукольной коляске. Как-то в школе детям задали на дом измерить площадь квартиры: комнаты, кухни и коридора. Наши детки подошли к делу ответственно — ходили с рулеткой и потом с жаром доказывали учителю, что как же не бывает, что комната — 18 метров, кухня — 12 метров, коридор — 200 метров, — смеется Елена.

Душ для всей общаги располагался на первом этаже.

— В душ дети ходить очень любили. Там была необычная акустика — гулко раздавался каждый звук, можно было почувствовать себя певцом, голося на весь первый этаж «Мой маленький плооот» или «Белые розы». Душ служил еще и своеобразной ступенью взросления для мальчиков: годам к пяти мальчик отправлялся в душ не с мамой, а с отцом: он уже большой, пора мыться с мужиками! Долго оставаться в женском душе считалось позорным — задразнят пацаны, — вспоминает Елена.

Часто бывало, что всю ватагу общежитских деток из садика забирали чья-то одна мама или папа. Бывали и казусы, когда с компанией общежитских случайно приводили «квартирных» детей. «Так она сама пошла со всеми! Я думал, с пятого этажа чья-то», — оправдывался после одного их таких случаев «общажный» отец.

На первом этаже в общежитии был актовый зал, там своими силами проводили праздники, устраивали новогодние елки и представления для ребятишек.

Но были в общежитии и печальные случаи, которые, опять же, все переживали совместно.

— Помню мальчика — крепкого и бойкого Мишку лет шести, который носился по коридору и через год должен был пойти в школу. В школу он не пошел. Никогда. Мишка выпал из окна третьего этажа, ударившись о козырек и о ступеньки подъезда. Место, где лежал Мишка, посыпали песком, и испуганные дети ходили смотреть на бурые пятна. Он хотел покачаться на бельевых веревках... Мать оправдывалась, что была в кухне, но злые языки говорили, что она просто спала пьяная в комнате. Кровь для Мишки сдавали жильцы со всех этажей. Мишка выжил. Родители продолжали пить, а он уже не бегал, а бродил по коридору, мыча и подволакивая ногу. Дети его не давали в обиду — защищали и жалели, говорили, что Мишка стал как собака: вроде всё понимает, а сказать не может. Взрослые жалели тем более — каждый норовил сунуть ему что-то вкусненькое и погладить по голове, ребристой от швов, как стиральная доска, — рассказала Елена.

Елена развелась с мужем и осталась жить в общежитии с дочерьми.

— В квартиру мы переехали, когда дети учились в старших классах. Жить в общежитии стало невыносимо: после приватизации соседи начали дружно продавать свои комнаты, и на их место заселялись далеко не сливки общества. К квартире дети привыкли не сразу. Им, выросшим под звуковой фон из вечного шума, хлопанья дверей, бряканья кастрюль, соседских голосов, казалась странной тишина. Мне тоже. И первое время, придя с работы, я обнаруживала детей, сидящих на кухне, с включенным во всей квартире светом. Им было страшно одним. А еще всем нам, привыкшим к длинным коридорам, к огромному душу, прачечной и сушилке, казалось странным, что ходить некуда. Ты прошел десяток шагов — и всё, квартира кончилась. Я приходила туда в гости как в родной дом, просто сильно потрепанный жизнью, с бесконечным рядом дверей, гроздьями проводов над ними, ржавыми раковинами и линолеумом, протертым десятками ног. И со странным чувством возвращалась в наш чистенький подъезд с цветочками на окнах и помпезными шторками, как в театре, да еще с красной ковровой дорожкой, ведущей от двери в подъезд до первого этажа по ступенькам, как в Кремле. Но дело сделано, и мы остались тут жить и стали ходить по красной дорожке, — завершила Елена свой рассказ.

Сейчас внешне общага практически не поменялась: серая коробка с одним входом, который никогда не запирается. На первом этаже — просторный холл, который используется под колясочную. До 2000-х годов здесь сидела вахтер, у нее были ключи от прачечной, сушилки, актового зала. У нее же забирали почту и могли воспользоваться телефоном, так как своих аппаратов в комнатах почти не было. Вахтер бдила, кто к кому приходил. Сейчас никто не охраняет вход в помещение. И поэтому сюда теоретически может войти кто угодно. Правда, на этажах жильцы часто выходят из комнат, поэтому «чужаков» быстро замечают и прогоняют.

По-прежнему на первом этаже действуют две на всю общагу душевые — мужская и женская. От этого, как только заходишь в здание, ощущаются влажность и запах бани. На трубах в коридоре скапливается конденсат и падает крупными каплями на пол.

Но большую часть бывших подсобок и актовый зал на первом этаже сейчас заняли магазины и пункты выдачи маркетплейсов с отдельными входами с улицы. С советских времен сохранилась детская библиотека.

На четырех жилых этажах дома располагается более 140 комнат. На каждом этаже — по две общие кухни и туалеты в разных концах коридора. Мы прошлись по этажам — советский дух, смешанный с запахом сигарет и супа, до сих пор здесь присутствует. В общих коридорах выставлены зеркала, велосипеды, сапоги. Тараканы снуют по стенам.

— Мы недавно все скидывались, вызывали организацию, которая травит тараканов. Но они так никуда и не исчезли, — пожаловался 23-летний Даниил со второго этажа. Он, как и многие, снимает здесь комнату: редко кто из владельцев жилья живет в общаге сам.

— Я приехал в Ярославль из Вологды. Там особо сейчас делать нечего. Здесь работаю на железной дороге. Сначала снимал квартиру. Но понял, что это слишком дорого обходится. И тут подвернулся этот вариант. Владелец комнаты — мой знакомый. Он мне разрешил здесь жить практически бесплатно, только коммунальные услуги надо оплачивать. За последний месяц вышло 3900 рублей, — рассказал парень.

На сумму оплаты коммуналки жители общаги сами повлиять никак не могут. Индивидуальных счетчиков в комнатах ни на что нет. Поэтому на них просто поровну раскидывают всё, что нажег и налил весь дом.

Общей кухней пользуются не все. Некоторые поставили маленькие кухонные гарнитуры и электрические плиты прямо в комнатах — в кухню приходится ходить только за водой.

— Я здесь ненадолго, — заверил нас Даниил. — Планирую к лету съехать. У меня с родителями в Переславле есть дом. Сейчас его продаем и будем строить в Ярославле.

Сосед Даниила Сергей Корчилов — пенсионер. Он жил в этой общаге в молодости, а сейчас здесь его сын с женой и ребенком.

— Я сам живу в деревне в Даниловском районе. Приехал сюда с внучкой посидеть: она приболела. Мы здесь раньше жили с женой и сыном. Жена работала уборщицей в этом общежитии. И ей в 1997 году дали комнату. Потом она погибла. А мне одному тяжело было с ребенком, и мы перебрались к моей матери в деревню. Комната за нами осталась. А когда сын вырос, поступил в Ярославле в училище, переехал сюда снова. Потом женился.

Сергей говорит, что в целом считает жизнь в общежитии вполне приемлемой. Правда сокрушается, что раньше почти со всеми был знаком, а сейчас много новеньких.

— Раньше мы как-то дружно здесь жили. Как одна семья, — вступает в разговор с нами еще одна жительница общаги Татьяна Скрябина. — Я здесь живу с 80-го года. Муж работал на стройке, ему дали эту комнату. Мы ждали квартиру, но после перестройки их переслали предоставлять. Мы так тут и остались. Сын у меня уже взрослый — он переехал в квартиру моих родителей. А мы уж так тут и остались. А куда переезжать? Это же надо покупать что-то. А у нас на пенсии откуда такие деньги? Да и привыкли уж тут за столько лет.

Татьяна рассказала о быте коммуналки. Жильцы, как и много лет назад, по очереди убираются в общих помещениях: кухне, коридоре, туалетах.

— Как такового срока на дежурство нет. Как видим, что грязно, так и убираем. Но есть и такие, кто ничего не моет, — говорит Татьяна.

Жильцам хватает двух плит и двух раковин на десяток-два комнат.

— Раньше тут бывало очереди стояли, а сейчас не везде есть жильцы, вполне хватает, — говорит женщина. — Не все каждый день готовят.

Главные проблемы жизни в общаге, по словам Татьяны, — это то, что в душ приходится ходить на первый этаж, да шумные жильцы с нижнего этажа:

— У них постоянно музыка, пьянки, гулянки — их как специально там подобрали. Туда полиция часто приезжает.

По соседству с Татьяной живет многодетная мама из Архангельской области — хохотушка с хитрыми глазами 31-летняя Алена Вишнякова. Пока мы с ней разговаривали в коридоре, из ее комнаты то и дело выглядывали три детские головки.

— Я здесь месяц живу. Приехала повидать Ярославль, — пространно ответила она на вопрос о цели своего переезда. — Нам не тесно тут. А что дальше, жизнь покажет.

На вопрос, где отец детей, расхохоталась:

— Нет его, ветром сдуло.

Еще один жилец общаги — 44-летний дворник с ДЦП Александр Смирнов.

— Я здесь уже два года живу. Приехал из Костромы в гости к другу. Пока гостил, нашел работу в Ярославле, так и остался. На покупку квартиры денег нет. Поэтому живу здесь. В принципе, жить можно. Только здесь бы ремонтик сделать, да внизу дверь запирать или вахтера посадить. А то посторонние ходят, пожар был.

Жильцы говорят, что средняя цена съема комнаты в доме — 8–9 тысяч в месяц. Платить больше за полноценную квартиру у многих здешних обитателей нет возможности.

Генеральный директор ярославской группы компаний «Метро» Дмитрий Сирый и руководитель отдела аналитики этой же компании Анастасия Голлай рассказали, что сделок с комнатами из общежитий существенно меньше, чем с полноценными квартирами.

— В 2023 году на вторичном рынке соотношение продаж комнат по отношению к квартирам было меньше чем 1 к 10. То есть на 100 квартир продается в среднем всего 9 комнат. Пять лет назад это соотношение было еще меньше — на каждые 100 квартир приходилось пять проданных комнат. То есть всё-таки говорить об упадке рынка комнат рановато, — делают выводы специалисты.

Лидером спроса на комнаты в Ярославле является Ленинский район — здесь продается и покупается 40–45% от всего жилья подобного типа. Средняя площадь продаваемых комнат — 15–16 кв. м. А средняя цена — 700–800 тысяч рублей.

Причем даже на такое жилье цены растут.