Анатолий Полуев, руководитель отдела криминалистики: «Самые страшные преступления оставили лихие 90-е»

Детективы из сериалов всегда кажутся невероятно смелыми и совершенно хладнокровными к ужасам преступлений. Кровь, убийства... Все это их не смущает. Но как на самом деле работают те, кому каждый день приходится выезжать с чемоданом инструментов на места преступлений? Как научиться видеть улики, где их нет, и как не стать бесчувственным человеком, рассказал руководитель отдела криминалистики следственного управления Следственного комитета РФ по Ярославской области Анатолий Полуев.

– Чем занимается следователь-криминалист?

– Следователь-криминалист сопровождает расследование уголовных дел, помогает следователям, собирая и изучая улики, назначая судебные экспертизы. Как только мы получаем информацию о преступлении, сразу выезжаем на место происшествия. У каждого сотрудника есть портфель с минимальным необходимым набором средств. Однако, что именно брать с собой на место происшествия, решается в каждом конкретном случае. Носить с собой все инструменты не имеет смысла. Криминалист – это юрист, следователь и технарь. Самая главная задача – качественно осмотреть место происшествия. Мы работаем в основном на серьезных происшествиях: убийства, причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего, преступления против половой неприкосновенности. Как правило, на месте работают несколько служб – уголовного розыска, судебно-медицинская и подразделение криминалистики. Мы сейчас акцентируем внимание на том, чтобы следователь-криминалист присутствовал на месте с самого начала, чтобы уловить все необходимые детали, следы.

– Как собирают улики?

– Начиная осмотр места происшествия, мы должны надеть бахилы, перчатки, желательно головной убор, а также маску. Это тот минимум, который необходим для того, чтобы не занести свой след обуви, например. Иначе может возникнет проблема, если след работника правоохранительных органов или врача скорой потом обнаружат эксперты, начнут работу по нему, потратят время. Все, кто присутствуют на месте происшествия, записываются, чтобы не искать затем свои собственные следы. Есть еще одно правило для курильщиков. Все окурки просим складывать в одно место, тоже для того, чтобы мы их не собирали и не думали, что это улика. Важна каждая деталь, ведь на том же окурке с места происшествия могут быть обнаружены следы ДНК. Соответственно, мы уже можем по нему говорить о человеке, причастном к преступлению.

– В детективных фильмах у следователей тоже есть чемоданчик с инструментами. Что есть в вашем?

– Сейчас на вооружении есть хорошее средство освещения, которое показывает невидимые следы нашему глазу: отпечатки пальцев, например. Его принцип похож на ультрафиолет. Есть простые тест-полоски для определения крови. Когда мы видим вещество бурого цвета, не всегда можем сказать, кровь ли это. С полосками можно осмотреть одежду подозреваемого, следы в помещениях. Эти вещи есть у каждого следователя. Есть и другие средства поиска, магнитные подъемники, цианоакрилатовая камера: в ней под воздействием определенных веществ можно увидеть следы, которые не показал дактилоскопический порошок, снимающий отпечатки пальцев. Сейчас работать проще, практически не надо думать, например, о фото с места происшествия: нажал кнопку, посмотрел в объектив – фото готово. А раньше нужно было, действительно, как в кино, пленку проверить, замочить в проявителе, потом просушить. А сейчас у каждого следователя есть в портфеле фотокамера, в отделе есть комплект панорамного 3D-фотографирования.

– Первое задание – всегда самое нервное. Что было самым страшным в работе?

– Впервые я выехал на задание в лихие 90-е, тогда было очень много разборок, взрывов и расстрелов людей в Ярославле. Самое первое я уже не вспомню, но из того, что запомнилось, – преступления, связанные квартирным бизнесом. Их было очень много в те времена, а затем и в 2000-е. Люди пропадали, жилье отчуждалось. Раскапывали очень много трупов. Такое запоминается. Но квартирные преступления осели в голове вследствие своей жестокости.

– А что, если преступления не оставляют улик? Как, например, ограбление машины инкассаторов в самом центре Ярославля. Преступников не нашли до сих пор.

– Я бы сказал, что любое преступление оставляет улики. Их нужно уметь искать. Если их нет, то либо плохо искали, либо неэффективно. В деле об ограблении инкассаторов, если просто поразмышлять, то можно найти детали. Например, преступники несколько часов ждали машину, курили, чем-то занимались... Это то время, за которое всегда что-то происходит, тем более в центре Ярославля. Кто-то прошел мимо с собакой, кто-то проехал на машине с включенным видеорегистратором. Вокруг места преступления можно найти много окурков, пусть их будет 50, но мы должны проверить. Ключом к разгадке может выступить даже совсем незначительный факт.

– Встречались ли у вас такие случаи, когда совсем не за что было зацепиться?

– Есть уголовные дела прошлых лет, которые остались нераскрытыми. По ним есть вещественные доказательства. Такие уголовные дела не лежат мертвым грузом, мы их берем, расследуем, где-то возникают совпадения с текущими делами. Сейчас нам пришла на помощь экспертиза ДНК: благодаря этому анализу мы часть старых преступлений подняли, раскрыли. Например, в этом году раскрыли убийства двух девушек, совершенных около 20 лет назад. А ярославец получил наказание за разбой спустя 17 лет.

– Как психологически принять такую работу?

– Это тяжело. Кровь, реакция родственников на произошедшее... Но криминалисты в обмороки не падают. Кто-то же должен раскрыть, достать, обнаружить. Я помню, мы очень радовались, когда при помощи металлоискателя обнаружили пулю от пистолета спустя три года после преступления. Мы знали место, и просто искали.

– Получается, формируется устойчивость и жесткость к чужому горю?

– У любого сотрудника правоохранительных органов должна быть эта устойчивость. Главное, что я говорю своим: не нужно переносить это в семью. Лучше прийти и здесь перед нами выплеснуть эмоции. В семью не надо тащить это все. Говорить, что все циники, тоже неправильно. Тяжело и горько, и жалко. Как некоторые говорят, что опустившегося пьяницу не жалко: да, жалко! И он тоже человек.

– Какое дело показалось вам самым запутанным?

– Таких очень много и сейчас находится в производстве. Но я бы вспомнил дела с квартирными махинациями: люди просчитывали каждый шаг, каждый подкуп. Они сейчас не так актуальны в связи с нормальным учетом жилья, есть кадастровые номера и целая цепочка действий по регистрации недвижимости. Раньше всё это было проще, отсюда и преступности больше. Дела, по которым преступник еще не установлен, на профессиональном сленге называют «темными», а дела, где есть подозреваемый, «светлые».

– Кто чаще совершает преступления? Мужчины или женщины?

– У нас были случаи, когда женщины расчленяли, наносили 25-30 колото-резаных ран. Можно, вероятно, оценивать, что кто-то больше, кто-то меньше. Но я не буду разделять преступников по половому признаку.

– А сейчас какие преступления самые распространенные?

– Сейчас очень много экономических преступлений: налоги, налоги, налоги. Они такие же запутанные, как и убийства. Схемы ухода от уплаты налогов самые разнообразные. Также выделю молодежь – она стала более агрессивной. Вспомнить хотя бы жестокую историю с преступниками, причислявшими себя к сатанистам, которые убили и расчленили четырех подростков в Ярославле. Многие из них были совсем еще молоды.

– Есть ли у нас в области серийные убийцы, опасные преступники?

– Хорошо бы их найти, этих опасных преступников. (Смеется). У нас в следственном управлении постоянно действует аналитическая группа по расследованию преступлений «прошлых лет», с которой работает ветеран следственных органов, мы вместе сидим и изучаем дела. Где-то можем говорить, что похожи способы. В любом случае, если преступление не раскрыто, значит человек на свободе. Однако он также может отбывать срок в исправительной колонии за другое преступление, а может его уже нет в живых. Я бы не стал говорить, что где-то сейчас ходит по улицам опасный преступник.

25 июля отмечают День сотрудника органов следствия Российской Федерации – Сериалы романтизируют работу следователей. Красивая форма, перчатки, улики. И все складывается так гладко. А как в жизни?

– В сериалах в одном человеке сочетается и криминалист, и оперативник, и судмедэксперт. Но не бывает такого, чтобы один человек мог все. У нас есть отдельно бюро судебно-медицинской экспертизы, есть отдельно ярославская лаборатория экспертизы, есть фоноскописты и другие сотрудники. Нельзя быть унифицированным человеком. Какими-то знаниями мы должны владеть из других областей: психиатрии, дактилоскопии. Но быть специалистом во всех отраслях можно только в кино.

– Что запрещено в вашей работе?

– Есть тайна следствия, которая предусмотрена законом. Это говорит само за себя. Других запретов нет. Но лично меня нет в соцсетях. Поделиться своими личными и семейными делами, поездками, отпуском – лучше вживую с друзьями. Социальные сети предусматривают постоянное общение, а это просто нереально, надо делами заниматься. Ведь у нас нет такого понятия, как нормированный рабочий день. Мы круглосуточно на дежурстве.