«Дочке и трех месяцев нет». Как в Ярославле провожали мобилизованных мужчин. Репортаж из улыбок и слёз

У военкомата на улице Зои Космодемьянской в Ярославле утром 10 октября было тесно. Машины заполнили собой узкий проезд, а лужайки и огражденную территорию военкома — люди. Ярославль начал отправлять мобилизованных запасников на боевую подготовку, чтобы затем кинуть в бой — на службу в зону военной спецоперации. Когда они вернутся, никто не знает.

Как родные провожали мобилизованных, о чём переживают сами резервисты и на что надеются их близкие — в репортаже 76.RU.

К военкомату мы приехали в 10:30 утра, у здания к этому времени стояло около шестидесяти человек. Большинство — провожающие. Многие из них приехали к 8 утра и уже пару часов стояли на ногах. Мужчины разных возрастов, многие в камуфляжной форме, переминались с ноги на ногу, держась за собранные с собой сумки. Те, кого окружали друзья, со стороны выглядели бодрыми и улыбчивыми. Совсем другое настроение царило в семейных кругах, где кормильцев и отцов провожали жены с детьми. Ожидая своей очереди зайти в военкомат, мужчины играли с дочерями и сыновьями, поднимали их на руки и крепко целовали в щеки. Жены в этот момент тихонько всхлипывали рядом, укрывая глаза ладонями.

На общем фоне выделялась компания мужчин, радостно гоготавших в предвкушении приключения. Каждый из них получил повестку.

— Вас сегодня должны отправлять? — спрашиваем с ходу.

— Надеемся, нет, — последнее слово один из парней добавил после короткой паузы, и компания залилась смехом. — В военкомате пока ничего не сказали, мол, приезжаем сюда, а отсюда нас распределят. Пока непонятно даже, куда именно нас отправят на учения. Медкомиссия должна быть, мы сами еще ничего не знаем. Может, и не отправят.

Оба парня из этой компании служили в армии 13 лет назад. Одному из них 35 лет, а второму — 36.

— По сути, мы не проходим, — объяснил один из них, представившийся Дмитрием. — Берут до 35, но сказали приходить. Я был командиром отделения в пехотных войсках.

— А я завскладом. Тоже в пехоте, — добавил его друг.

Рядом стояла улыбчивая жена нашего собеседника — Мария. Она надеется на лучшее и греет себя мыслями о будущем.

— Страх есть, но верим в лучшее. Поэтому настрой достаточно спокойный, адекватный, без истерик. Вселяем надежду, что всё будет хорошо, — произнесла Мария с мягкой улыбкой.

Неподалеку, облокотившись на железное ограждение, возвышался Сергей. Он уже полностью облачился в камуфляжный костюм. Сергею 30 лет, он держится с армейской выправкой, но нет — в армии мужчина был давно.

— Да нормально всё. Пока ничего не говорят. Оформили документы, сказали — ждите. Потом куда-то отправят. В армии я служил в 2010 году в войсках радиационной, химической и биологической защиты. Младший сержант, — Сергей отчеканил название войск и звание.

«Ну ты чего раскисла?»

Первый автобус приехал в двенадцатом часу. Перед этим на крыльцо военкомата вышла рыжеволосая сотрудница и огласила порядка пятнадцати фамилий. Попросив сдать смартфоны (в воинских частях можно пользоваться лишь кнопочными телефонами), указала, куда идти. Первая группа мобилизованных послушно двинулась от военкомата по дороге в сторону припаркованного автобуса. Резервистов увозили в воинскую часть-формирователь на обычных городских ЛИАЗах «ПАТП-1». Тех, что по утрам возят пассажиров из одного района города в другой.

И мобилизованные, и провожающие окружили автобусы. Пронзительные минуты повисли в воздухе. Отцы на прощание прижимали к груди детей. Ничего не понимающие малыши, будто почувствовав предстоящую разлуку с папой, плакали навзрыд. Их матери и бабушки вытирали по очереди слезы: то с розовых детских щек, то со своих.

— Ну чего ты раскисла? — щелкнул пальцем по подбородку парень, которому на вид нет и 30, возлюбленную. — Всё же хорошо будет, обещаю. — В это время девушка беззвучно рыдала, глядя любимому прямо в глаза.

Первый автобус отъехал заполненным примерно наполовину. Родные мобилизованных махали им вслед, и спустя минуты две небольшая площадка целиком опустела.

«Дочке и трех месяцев нет»

К 11:30 людей у военкомата прибавилось. Пришло время отправлять вторую группу мобилизованных. Картина первых часов начинала оживать снова. Между галдежом и смиренными взглядами у припаркованной машины 24-летняя Нина укачивала новорожденную дочь. К военкомату она пришла провожать своего 27-летнего мужа. Он работает на заводе, как и многие мобилизованные.

— Мне тяжело говорить, чтобы не расплакаться, — улыбнулась молодая мама. — Но муж сказал: «Нельзя плакать». Ничего не понятно. Мы тут с 8 утра на ногах. С ребенком. У нас дочери и трех месяцев не исполнилось, а ему вот повестка пришла. Он работает на заводе, с военной службой его профессия вообще никак не связана. Думали, что из-за того, что им прилетел оборонный контракт, получит бронь. Но — нет. Теперь вот ждем.

После короткого монолога Нина, крепко зажмурившись, отошла в сторону. Она изо всех сил пыталась сдержать данное мужу слово не плакать.

Пожалуй, самая большая компания провожавших оказалась у 30-летнего Алексея. Срочную службу он проходил в роте почетного караула 12 лет назад в звании рядового. Из всех друзей ему единственному пришла повестка. Он широко улыбался и подбадривал родных.

— Боевой настрой! Спросите у сына, — похлопал он по плечу мальчонку лет пяти. — В армии был старшим стрелком. Сегодня нас отправят в часть-формирователь. Как родные относятся? Позитивно, видите, все плачут. Со слезами на глазах.

Стоявшие рядом женщины виновато улыбнулись, пытаясь соответствовать сказанному.

— А у вас как с настроем? — спрашиваем у них.

— Боевой, — произнесла одна их них.

— Отвратительный настрой, — подняла глаза другая.

Алексей признался: на сборы пришлось потратиться. Покупал всё: от одежды до медикаментов. В целом пришлось потратить около 50 тысяч рублей.

— Это вам в военкомате такой список дали? — интересуемся.

— Нет, друзья с опытом посоветовали. Нам пока ничего не выдавали, — объяснил резервист.

«Как я могу себя чувствовать, когда ухожу из семьи?»

Взгляд упал на еще одну семью. Василий обнимал трехлетнего сына, прижимаясь лбом к его маленькой щеке. Отец решил отправить родных домой раньше, чтобы не томить мучительным ожиданием.

— Как я могу себя чувствовать? Я уезжаю от семьи.

— Нам на работу прислали повестки, какого числа — не помню. Мы собрались и пошли. Мы же не будем прятаться. А так всё нормально. Сильнее всего переживаю только за семью: как они останутся? У нас же как: уходим в неизвестность, никто ничего не знает.

Третий ЛиАЗ приехал за призывниками в четвертом часу вечера. Семьи обнимали друг друга, фотографировались на память, бесконечно плакали и нервно смеялись. Когда резервисты присаживались на свое место в автобусе, родные тянули к ним руки.

В толпе провожающих смешались свист, всхлипывания, мокрые поцелуи и смех. У близких было около пяти минут, чтобы сказать всё важное. Когда автобус отъезжал, толпа проводила его вскриками и жидкими аплодисментами. Призывники высунулись из окошек и помахали в ответ.

— Не прощаемся, — бодро подмигнул всем один из резервистов. — До свидания!

Рыбинск 10 октября тоже проводил своих резервистов. Мы рассказывали, как это было.