Без шанса на спасение. История крушения Ми-26 в Забайкалье: 12 человек погибли, отправляясь на тушение пожара

Густая пелена дыма стояла в воздухе: Забайкалье, как и в этом году, задыхалось от пожаров. Уже который месяц горели тысячи гектаров леса. Внимание всей страны было приковано к многолетней проблеме жителей Читинской области. Чтобы посмотреть, как работают пожарные на месте, и передать кошмар экологического бедствия во всей его полноте, в ночь на 1 мая в Читу прилетели двенадцать московских журналистов. Четырем из них так и не удастся вернуться из командировки домой живыми. Они, как еще семь сотрудников МЧС и один — лесоохраны, окажутся на борту вертолета Ми-26, который потерпит крушение в трех километрах от поселка Новокручининского 3 мая 2003 года. К 22-й годовщине события на эту историю хочется взглянуть глазами тех, кто должен был быть среди участников полета, но по счастливой случайности избежал катастрофы. Тем более что Забайкалье, как и каждый год, снова в огне, там снова гибнут люди. И кажется, никто никаких выводов не делает. Подробности — в материале наших коллег из CHITA.RU.

— За несколько дней до крушения начал работать штаб по организации тушения лесных пожаров. 1 мая я снимал его заседание в Главном управлении МЧС по Читинской области: группа сотрудников МЧС, лесоохраны и силовики собралась вокруг разложенной на столе карты и обсуждала текущее положение дел. В тот же день в областной центр прибыли для помощи в борьбе со стихией специалисты из Москвы и Красноярска. И те самые журналисты. Это были так называемые стрингеры — внештатники, которые работали в «горячих точках» и на чрезвычайных ситуациях. Я отчетливо помню их лица, жалко, что не сфотографировал. Они сидели в зале с замученным видом, почти с грустью, и чего-то ждали. Возможно, они просто устали и не успели выспаться после длительного перелета в Забайкалье.

В то время я был собственным фотокором ИТАР-ТАСС по Читинской области и должен был вместе со всеми коллегами полететь на пожары. Но перед этим — вернуться домой и отправить в Москву съемку заседания чрезвычайной комиссии по электронной почте. В 2003 году техника и взаимодействие по интернету только-только начинали развиваться. Почему-то я никак не мог отправить фотографии, выдавало ошибку, и примерно на десятой попытке махнул рукой и стал собираться в читинский аэропорт, где должны были показывать прилетевшую технику. Но не тут-то было: вдруг мне пришло эмоциональное письмо из выпуска фотохроники ТАСС. В нем в грубой форме выпускающий редактор говорил мне примерно следующее: «Ты с ума сошел присылать одни и те же фотографии десять раз подряд?!» Такое хамство выбило меня из колеи. Я переваривал его по пути в аэропорт и, доехав до ЗабИЖТа, пришел к мысли: «Зачем мне это надо с таким отношением?» Развернулся и поехал домой. Сейчас я очень благодарен нахамившему мне человеку, ведь именно его слова перекрыли мне путь к катастрофе.

Следующие два дня я работал на даче. Был штормовой ветер. Периодически я провожал взглядом пролетавшие над головой пожарные вертолеты. И тут звонок (от кого — не помню), ужасная весть: вертолет упал под поселком Новокручининским, погибли журналисты и летчики. На следующий день в область прилетел глава МЧС России Сергей Шойгу и выдвинулся к месту крушения. Мне удалось встроиться в его колонну и поехать следом…

Путь лежал через лес. Примерно в ста метрах до обнаружения основной части вертолета на земле валялись его водосливное устройство и хвост. После развилки некоторое время приходилось идти пешком, держась правой стороны. Корпус вертолета, а вернее сказать, его остатки, лежали на небольшом склоне, обгоревшие и искореженные. Показалось странным, что одна из надписей «Ми-26» лишь слегка опалилась.

Все двенадцать человек, находившиеся на борту, погибли. Один из них был читинцем. Через несколько дней, 5 мая, с жертвами катастрофы Ми-26 прощались на траурном митинге в аэропорту. Одиннадцать цинковых гробов, упакованных в деревянные ящики, вместе с венками загрузили в самолет МЧС Ил-76. Их отправили на родину: в Красноярск и Москву.

— В тот год сильно горели леса, солнца не было видно, и к нам в помощь для тушения пожаров из Красноярска прилетело несколько бортов. Наконец-то и у ГТРК «Чита» появилась возможность полететь вместе с МЧС: сначала на водяном бомбардировщике Ил-76, а затем и на самом крупном в мире транспортном вертолете Ми-26, который мог черпать до 15 тонн воды из ближайших водоемов.

За день до катастрофы мы много летали вместе с сотрудниками МЧС из Красноярска, коллегами из Москвы и читинского «Альтеса»: нормально отработали, записали интервью, все были на позитивной ноте. Уже под конец дня мы узнали, что завтра полеты продолжатся, и нам предложили полетать еще. Мы готовили итоговый выпуск за неделю для программы «Резонанс», который выходил уже назавтра, и я спросил у оператора Юры Телкова, хватает ли нам видеоряда. Он тут же отмотал кассеты, сказал, что две исписаны, и этого будет достаточно. От полета мы отказались. Поздним вечером я готовил свой сюжет…

На следующий день ближе к обеду раздался звонок от директора телекомпании Галины Каманиной. Я было подумал, что есть какие-то проблемы по материалу и придется что-то переделывать, но она сказала: «Саша, случилась трагедия. Тот вертолет, на котором вы вчера летали с Юрой Телковым, упал в районе Новой. И вероятно, все погибли, потому что он упал с полными баками керосина». Нужно было срочно отправляться на место падения уже с другим оператором Виталием Квашниным.

Мы приехали одними из первых, в одно время со спасателями. Место катастрофы нашли быстро: из-за горящей пластмассы в воздух поднимались огромные клубы черного дыма. По увиденному стало понятно, что шанса спастись не было ни у кого. Я видел расплавленную камеру оператора программы «Мир на грани», с которым мы летали до этого. Страшная картина… Спасатели стали разбирать обломки. Конечно, тяжело осознавать, что люди, с которыми ты общался буквально вчера, сгорели, но впадать в эмоции было некогда. Нужно было собраться и работать. Что мы и сделали: сняли оттуда еще один сюжет в стык к материалу в итоговый выпуск.

И мне, и Витале Квашнину во время съемки начали звонить все знакомые: информация об упавшем вертолете быстро разлетелась, многие думали, что мы должны быть на борту. Виталя оставил телефон в студии. Когда мы приехали, у него было несколько десятков пропущенных звонков. У меня же на месте катастрофы не работала связь, и когда я вернулся в город, тоже пришлось всем отзваниваться и говорить, что с нами всё в порядке…

Впоследствии я еще не раз летал и на самолетах, и на вертолетах. Однажды даже, возвращаясь из Краснокаменска на Ан-24, оказался в ситуации, когда у самолета возникли проблемы с шасси и мы едва сели. И тем не менее фобии к полетам у меня не появилось. В мистику я не верю, но так получилось, что мы избежали катастрофы, чему я очень рад. Хотя это и большая трагедия, что мы потеряли журналистов и экипаж, который, по сути, прилетел помогать нам бороться с пожарами.

Во всей этой истории просто невозможно опустить подробности, которыми поделился в газете «Эффект» 21 мая 2003 года человек, принимавший непосредственное участие в работе с прибывшими в Читу журналистами, — начальник пресс-центра Главного управления по делам ГО и ЧС Андрей Билецкий.

Он рассказывал: репортеры — настоящие профессионалы — работали без устали. Галина Ковальская и Юлиана Находкина то с диктофоном, то с блокнотом беседовали с представителями МЧС, авиаторами, лесниками. Их работу фиксировали на пленку Михаил Ларин (НТВ), Виктор Денисов («Вести» РТР), Сергей Плужников (ОРТ), Константин Козарь («Мир на грани» РТР), Руслан Ямалов («Еженедельный журнал»), а также операторы ЧГТРК и «Альтеса». Уже в конце дня 1 мая страна увидела кадры горящей забайкальской тайги и работу специалистов.

На второй день во время очередного вылета корреспондент программы «Мир на грани» Юлиана Находкина отметила, какое особенное у нас солнце: она увидела его из самолета во время воздушной разведки. Андрей прочитал ей стихотворение Николая Савостина о Забайкалье, узнал, что она, как и он, имеет диплом учителя русского языка и литературы, и всю оставшуюся дорогу они читали друг другу стихи.

Когда утром 3 мая арендованный автобус забрал первую часть пассажиров у гостиницы «Читакурорт» и двинулся к «Даурии», оказалось, что проживавшие там Юлиана, Галина, Константин и Руслан почему-то не дождались и уехали в аэропорт на такси. Из утреннего совещания стало понятно, что кардинального перелома в борьбе с огнем не произошло. Цифры по-прежнему оставались тревожными. У самолетов Ил-76 уже кончилось горючее, а вертолеты готовились к очередному вылету. Несмотря на то что пожары уже сняли с воздуха и было проведено уже не менее десятка интервью, а сюжеты прошли по ОТР, РТР, НТВ, не говоря уже о местных каналах, некоторые журналисты рвались на очередные съемки.

Перед обедом возле здания Главного управления по делам ГО и ЧС Читинской области Юлиана подошла к сопровождающему, и между ними состоялся такой диалог: «Андрей, мы договорились с вертолетчиками. Не хотите полететь с нами?» — «А кто летит?» — «Ну я и Костя — это точно. Возможно, еще Руслан захочет поснимать в воздухе…» — «Значит, здесь останутся девять-десять человек? У них могут возникнуть проблемы, я не могу их оставить». — «Ну пока!»

— После каждой катастрофы появляются десятки, сотни людей, которые «должны были» находиться в этом самолете или вертолете, автобусе или на судне, — писал Андрей Билецкий. — На мой взгляд, здесь тоже не обошлось без рокового стечения обстоятельств. Уверен: им не надо было лететь! Их отговаривали. Но они отвечали коллегам, мол, вы — информационщики, а мы готовим более глубокие, аналитические материалы, поэтому нам надо набрать больше фактуры, разобраться в существе проблемы подробнее и детальнее.

…После обеда оставшиеся в Чите журналисты и их сопровождающий узнали о трагедии и немедленно выехали к месту катастрофы. Вечером Билецкому пришлось отвечать на звонки по телефону горячей линии, номер которой узнала из теленовостей вся страна, и, с трудом подбирая слова, сообщать родным и близким страшную весть. Трижды звонила жена Константина Козаря — Ольга, дважды — мама Юлианы, звонили сын Галины и знакомая Руслана.

В час ночи Андрей Билецкий и ребята из гостиницы поехали в морг областной клинической больницы на опознание тел.

— По дороге мы старались подбодрить друг друга, успокаивали себя тем, что девчонок отличим сразу (у Юли были очень красивые серьги), а вот с мужчинами труднее, так как их на борту было десять… — вспоминал рассказчик. — Однако всё вышло наоборот. Костю мы опознали по остаткам расплавившейся видеокамеры, которую он в последние секунды своей жизни прижал к груди двумя руками, как настоящий стрингер. На теле Руслана каким-то чудом уцелели несколько лоскутков куртки, между которыми эксперты разглядели обгоревшие остатки водительского удостоверения, где читалась фамилия и можно было различить фотографию обаятельного парня. С опознанием Юли и Гали гораздо сложнее. Не буду вдаваться в натуралистические подробности, но о Юлиных сережках речи не было. Какие там, к черту, сережки!

К концу материала автор текста констатировал: при исполнении служебных обязанностей погибли семеро вертолетчиков МЧС, командир авиазвена Читинской базы авиационной охраны лесов и четверо журналистов. На газетной полосе в ряд стоят четыре портрета, на них — Галя, Руслан, Юля и Костя. Андрей Билецкий просит посмотреть в их лица и запомнить.

Спустя 22 года осталось крайне мало людей, которые принимали участие в ликвидации последствий авиакатастрофы. Среди них — Дмитрий Недорезов, который в мае 2003 года находился в должности начальника Управления организации пожаротушения ГУ МЧС России по Читинской области.

Он объяснил: в наших краях самым эффективным методом борьбы с верховыми пожарами всегда являлась авиация: самолет Ил-76, носящий в себе две цистерны на 21 тонну и сбрасывающий до 200 тонн воды за сутки, и вертолеты Ми-8 и Ми-26, имеющие водосливные устройства на 5 и 15 тонн соответственно. Особенно вертолеты помогают тушить пожары на сопках, по изогнутой линии. Именно в такую местность направлялся в тот злополучный день вертолет Ми-26.

— До этого 3 мая мы тушили пожар в районе пади Лапочкина, практически не присаживаясь. Но со своими запасами топлива вертолет может летать целый день, и когда экипаж полетел в Новую, баки были полные, — вспоминает Дмитрий Недорезов. — Ми-26 взял с земли водосбрасывающее устройство, забрал воду в Кеноне и полетел в сторону поселка. Штормовой ветер дул на юг. Вертолет сбрасывал воду, идя по распадку.

Когда вода закончилась, Ми-26 вышел на гребень, и фал — трос, на котором держалось водосливное устройство, — из-за сильного ветра захлестнуло на заднюю ось. Вертолет стал неуправляемым. Хвост оторвало. В той ситуации, в которой оказались пассажиры вертолета, спастись было просто невозможно. Не оставалось ничего, кроме как приготовиться к столкновению с землей.

Воздушное судно упало с такой силой, что двигатель пробил кабину, а лопасти разлетелись. Уже через полтора часа на месте катастрофы был начальник Управления организации пожаротушения. Сотрудники МЧС собирали останки погибших и обломки машины, которые в дальнейшем направляли в Санкт-Петербург для окончательной экспертизы.

— С места крушения мы изъяли 15-метровый кусок этого троса и уже на территории пожарной части пытались его разорвать, чтобы понять, почему он оказал на ось такую нагрузку, что остановил движение привода, — рассказывает Дмитрий Недорезов. — Мы натянули его между двумя «Уралами», один из которых был заблокирован, а другой двигался рывками, закрепили на фал устройство для измерения нагрузки. Прибор сорвался, а трос мы порвать так и не смогли.

После катастрофы выдвигались разные версии произошедшего. Сейчас, после проведенной экспертизы, заключение комиссии однозначно: экипаж и журналисты погибли в результате несчастного случая.

15 сентября 2003 года на месте падения Ми-26 установили большой гранитный камень, на котором высекли имена тех, кто оставил свои жизни в борьбе с пожарами: экипаж — подполковник Барышников С. П., капитан Виноградов С. С., старший лейтенант Родин Д. В., капитан Лапин О. П., капитан Фалеев В. С., старший прапорщик Енбахтов Д. Ю., прапорщик Крылов А. А.; летчик-наблюдатель — Турицын В. Ф.; журналисты — Козарь К. Н., Ямалов Р. Б., Находкина Ю. Д., Ковальская Г. Я. Теперь всякий раз, когда в Забайкалье прибывают на подкрепление сотрудники МЧС из других регионов, даже просто на вахту, они в обязательном порядке посещают это место.

Пожары не оставляют Забайкалье и спустя 22 года. С начала года в регионе зарегистрировано 393 лесных пожара. Огнем пройдено более 720 тысяч гектаров леса. По этому показателю регион находится на первом месте по России.

Пожароопасный сезон в Забайкалье в 2025 году объявили с 24 марта, это было связано с первым лесным пожаром. В тот же день объявили режим повышенной готовности. А с 31 марта в регионе начали поэтапно вводить особый противопожарный режим, запрещая доступ в лес для граждан. С 7 апреля во всех лесах Забайкальского края был введен режим ЧС регионального характера. 23 апреля в лесах введен федеральный режим ЧС.

За поимку поджигателя в крае сейчас власти готовы выплачивать 250 тысяч рублей, за предоставление информации о виновнике пожара — 150 тысяч.

В Забайкалье тушить лес помогают более 800 пожарных из разных регионов России — Коми, ХМАО, Иркутской области, Якутии, Бурятии.