Из «Кавказа» в «Крым» и обратно

В Крым в этом году мне выпало ехать на автобусе из Ярославля. Так получилось. Единый билет – долго и дорого, самолет – неудобно и дорого, а тут нарисовался трехкопеечный вариант, почему бы и нет? Опять же, отпали все вопросы с переправой. В порту «Кавказ» сели на первый же паром и двинули дальше. А вот когда едешь обратно – там уже всех через рамки проводят, сумки просвечивают, паспорта сканируют. Все делом заняты – фашистов ловят.

И каких только удивительных рассказов я за время отпуска не наслушался!

«На Перекопе – слышали? – 70 крымчан из самообороны воевали против 1500 бандеровцев и победили!», «У кумы племянник воюет на Украине, знает английский, подслушал разговор командиров – они там органы солдат продают американцам, Света, представляешь?», «А в магазине «Гранд» на той неделе обыск был. В подвале нашли наркотики, бронежилеты и щиты «Правого сектора». «В Севастополе перед референдумом в бухту зашел крейсер американский, а над ним пролетел российский самолет и прямо сверху отключил ему всю электронику. Американцы такие постояли несколько дней, кое-как починились и домой ушли».

В общем, 28 панфиловцев хмуро курят, в Америку едут колонны рефрижераторов со свежими органами, а гигантские человекообразные роботы уничтожают вражескую технику силой мысли. Обсуждение проблем переходного периода обычно заканчивается словами «Зато у нас нет войны». Продукты подорожали? Зато у нас нет войны. Крымчанам с украинской пропиской российский паспорт приходится выбивать через суд? Так зато войны нет. Сезон сорван? Зато... ну, вы поняли. Прямо мантра какая-то.

Чудеса перевоплощения показала газета «Крымская правда». Раньше это было такое милое провинциальное издание типа нашего «ЗК»: деревенская аналитика, советы огородникам, переписка с читателями. Сейчас же – какой-то болезненный трэш: «Яйценюх», «главный хунтарь», «недоумки из Евросоюза», «укропы», «старперы», «впарьте свое фуфло Америке», «мы хотим, чтобы вы сдохли, твари» – это все цитаты из заголовков. Помнится, в «Собачьем сердце» был коротенький эпизод превращения Шарикова в начальника подотдела очистки, когда сначала его Швондер грузит, а потом уже сам Шариков что-то вещает с трибуны. Нынешняя «Крымская правда» очень напоминает мне прокачанного Шарикова.

Прибавилось российских триколоров (в той же Керчи их очень много, в курортных районах – меньше), а вместе с этим стала очень популярна сувенирка – от футболок и кепок до флажков и зажигалок – с крымско-татарской символикой. Раньше никогда не видел ее в продаже, а сейчас татарская молодежь активно заявляет о своей национальной принадлежности, надевая футболки с тарак-тамгой – древним знаком крымского ханства.

В Крыму теперь продаются «дорогие» (российские) и «дешевые» (украинские) сигареты. Один и тот же сорт с разницей до 20 рублей за пачку, отличие лишь в поставщике. То же с лекарствами: покупал два флакона салициловой кислоты – дали украинский и российский, догадайтесь, какой дороже. С местным вином еще сложнее: когда Крым перешел на рубли, цены пересчитали сначала с одним коэффициентом, потом с другим. В итоге на одной полке могут стоять две одинаковые бутылки по разной цене.

В магазинах, даже в моей десятитысячной деревне, есть все, включая арборио, пиво Leffe, компоненты для суши и пармезан. Килограмм говяжьего фарша на рынке (мясо при тебе отрезают от тушки и крутят в мясорубке) стоит 200 рублей. Свинина чуть дороже. Пол-литра домашней сметаны (ее ножом можно резать) – 80, меда – 100. Овощи, как обычно, копейки.

Одно время под патриотичные вопли типа «обойдемся без хохляцких продуктов!» вместо вкусной украинской молочки в магазины привезли малосъедобную российскую. То ли крымчане не стали есть говно, то ли отечественной сметаны и молока для Крыма не хватило, но скоро все вернулось на свои места. Тем не менее по мелочи российские продукты встречаются: сыр из Екатеринбурга, квас из Краснодара, панировочные сухари аж из Ярославской области.

«Почем кукуруза?» – мужичок на пляже тормозит пенсионерку-разносчицу. «40 рублей». «А для беженцев? Скидка для беженцев-то есть?» – обиженно тянет мужик. «Купите, сварите сами, вот и будет вам скидка». «Ну, хоть для дочки подешевле продай!». Дочка – жирная корова лет 25, этакая Маланья Скороходова из «Джека Восьмеркина» – сидит рядом и точит семечки. Таких «беженцев» (обычные отдыхающие на самом деле) в Коктебеле стало намного меньше, чем раньше, но есть. На вопрос «Вы откуда?» отвечают неохотно – наверное, достали их расспросами про войну.

«Ой, так вы из Донецка! – москвич лет 35 пытается склеить красивую деваху. – Я же сам из бывших военных, бла-бла-бла (включает тему «Я старый солдат, и не знаю слов любви»), зимой мы к вам приедем». «Зачем?». «Как зачем? От фашистов защищать». Барышня вежливо объясняет, что фашистов там нет, а всякое говно начинается с приездом таких вот защитников. Кавалер спорит – ему из Москвы лучше видно, как обстоят дела в Донецке. Знакомство не клеится.

Кстати, бандитов в «адидасах» я в Коктебеле увидел первый раз за семь лет. Граждан, которые прилюдно мочатся на пляжный песочек – тоже. Не хочу думать плохо про соотечественников – конечно же, это бандеровцы обоссали пляж!

Железные ворота феодосийского санатория, откуда я стартовал в обратный путь, закрылись. За ними остался коктебельский пляж, ночные посиделки с табуле и запеченной на огне скумбрией, фрукты в саду, домашний козий сыр на рынке и сотня банок консервов, закатанных тете на зиму. Впереди был белый «Неоплан» с ярославскими номерами и толпящиеся вокруг него пассажиры. В мой идиллический крымский отпуск ворвалась Родина.