Александра Чилин-Гири, актриса театра драмы им. Ф. Волкова: «Я играю человека, а не роль»

Молодая яркая Александра Чилин-Гири – одна из ведущий актрис Волковского театра. Совсем скоро выходит спектакль «Ромео и Джульетта», в котором она занята, с успехом идут «Кармен», «Без названия», «Дом Бернарды Альбы», где Александра исполняет главные роли. Актриса рассказала порталу 76.ru о новых спектаклях, о будущих проектах, о публике и о профессии вообще.

– В готовящейся премьере «Ромео и Джульетта» вы исполняете роль матери Джульетты. Какие ощущения накануне премьеры?

– Сумбурные и смешанные чувства, но я с надеждой смотрю на предстоящую премьеру. Я всегда очень волнуюсь, поэтому мне очень сложно говорить о премьере, я толком не понимаю, что происходит до момента контакта с первым зрителем. Когда зритель появляется, тогда можно уже что-то сказать о спектакле. Зритель – это зеркало того, что мы делаем.

– У вас такие разные роли в текущем репертуаре. Какой образ вам ближе?

– Скорее всего, что-то среднее между Кармен и Сашей в «Без названия». Я понимаю, что это очень сложно понять: как их вообще можно соединять, но я нахожусь где-то посредине между этими двумя женщинами.

– Вы играете Кармен. Она представляется пылкой, пламенной. В вас есть что-то от этой героини?

– Скорее, это у нее что-то есть от меня (Смеется). В моем исполнении. Да, безусловно, у нас есть что-то общее. Я думаю, что в любой женщине есть Кармен. Просто в ком-то ее больше, а в ком-то меньше.

– Тяжело ли вам даются перевоплощения?

– Нет. Как это выглядит: думаете, что я сажусь и говорю себе: «Вот сейчас я буду перевоплощаться». Я ищу конкретного человека, который может существовать в контексте данной истории. Ты не перевоплощаешься, ты создаешь конкретного человека, наделенного определенными чертами. И, если хорошо понять его, то мотивация его поступков для зрителя тоже не останется загадкой. Я вообще не люблю эти слова – «перевоплощение», «находить образ».

– В текущем репертуаре и вы воплощаете разноплановые образы и работаете с очень разным материалом. Хватает ли вам в постановках внутренней свободы?

– Здесь очень многое зависит от режиссера. Позволяет он тебе свободно себя чувствовать на сцене или же не позволяет. Обычно умные грамотные режиссеры берут в спектакль человека, конкретную индивидуальность. Зная этого человека, понимая или интуитивно чувствуя его. По крайней мере, у нас в театре мне повезло в этом смысле. Есть определенные визуальные, физиологические, психологические данные. Когда тебе дают роль, которая соответствует этому, внутренняя свобода безусловная, но основной помощник это, конечно же, режиссер.

– Вы за пробуждение эмоций у зрителя через традиционное прочтение пьесы или экстравагантное?

– Мне все равно через какое, главное, чтобы пробудить живую эмоцию. Чтобы у зрителя было ощущение, что он что-то получил, испытал восторг, или заплакал, или смеялся, или задумался. А провокационная это постановка, авангард, арт-хаус или же это абсолютно классическое произведение – это не имеет значения для меня.

– Что скажете о ярославской публике?

– Во время гастролей в других городах нас всегда спрашивают: «Как вам наша публика?». Ярославская публика – одна из самых сложных в России и даже в некоторых зарубежных странах. Одна из самых холодных публик – это именно ярославская. Они очень долго раскачиваются.

– Контакта с публикой не хватает?

– Да, контакта хочется. Ты выходишь на сцену, а зритель еще с антракта не вернулся, хотя третий звонок давно прозвучал, потом звонят телефоны, которые категорически запрещено включать во время спектаклей. Не любят наши зрители почему-то выключать их. Люди не понимают, почему мы даем объявления с просьбой выключить телефоны. Это ведь не только потому, что разговаривать по телефону во время спектакля неприлично. Понимаете, когда звонит телефон и многие еще при этом отвечают и начинают разговаривать, ты чувствуешь себя полнейшим идиотом, ты не можешь пропустить мимо ушей этот звук, ты его слышишь, и это сильно сбивает. Хочется провалиться сквозь землю. Не реагировать на это невозможно, мы ведь живые люди.

– Сейчас вы одна из ведущих актрис Волковского театра, а как оказались в актерском мире?

– Я родилась в Баку и с 4,5 лет я пела на сцене. Для меня сцена – естественное состояние, и как такового выбора у меня не было.

– Вы из театральной семьи?

– Нет, абсолютно. Скорее, из музыкальной. И с папиной, и с маминой стороны все родственники очень хорошо поют, играют на музыкальных инструментах. Причем, учились сами. Я поступала в театральный институт совершенно осознанно, поступила без проблем, а училась с проблемами, потому что я тогда была очень неопределившимся и невнимательным человеком. Но я была всегда уверена, что хочу заниматься именно этим, и ничем другим.

– Какие роли вам в студенческие годы доставались?

– У нас было три дипломные работы. «Фабричная девчонка» Александра Володина – я играла там главную роль, и в другом составе играла эпизодическую – уборщицу. Также «Коварство и любовь» Шиллера – я играла камеристку леди Милфорд. Третий спектакль мне больше всего нравился по манере, идее. Мы делали этюды по рассказам и стихам Хармса. Потом мы составили из этого спектакль «Путешествие в Хармсбург».

– Как вы оцениваете новое поколение юных актеров?

– Когда здесь проходит БТР («Будущее театральной России»), я бываю на спектаклях, прихожу смотреть курсы определенных мастеров. Что сказать о юных актерах …Все зависит от того, насколько человек трудолюбив, и хочет заниматься этой профессией. Бывает, что человек очень талантлив, а педагог его не раскрывает, не может подобрать ключик. Поэтому я смотрю курсы определенных педагогов, которые, на мой взгляд, умеют раскрывать потенциал своих студентов, и делают из них творцов.

– Для вас каждая роль – событие, или есть роли, которые вы, может быть, и не стали бы играть?

– У меня нет ролей, которых я бы не хотела. Мне все интересно.

– Какую из своих ролей вы любите больше всего?

– Они все любимые, очень сложно выбрать одну. Они все часть меня.

– Как актриса, вы о чем-нибудь сожалеете?

– Я стараюсь ни о чем не жалеть.

– Есть роль которую вам хотелось бы сыграть?

– Человека, а не роль. Я бы хотела сыграть Марию Стюарт.

– А вообще какие роли вам интересно играть?

– Мне нравятся женщины с характером. Добрые или не очень. Сильные женщины с характером, которые пытаются преодолевать обстоятельства и препятствия. И идут к намеченной цели, несмотря ни на что.

– Как вы оцениваете уровень нынешних сценариев, пьес?

– Я знакома со многими драматургами, которые сейчас пишут. Все зависит от конкретного человека. Некоторые пишут очень черные истории про русскую действительность. Будто у драматургов нет света впереди, нет выхода.

– Ощущение безысходности.

– Именно. Трэш, трэш, трэш, и дальше будет еще хуже. Но есть, к примеру, Люба Стрижак, она находит выход. Или Оля Мухина, которая стала известна как автор пьесы «Таня-Таня». У них особенный язык, какой-то внутренний посыл. И на мой взгляд, драматург обязан видеть выход для героя.

– Как сейчас складываются ваши отношения с кинематографом?

– Обоюдно равнодушные. Они есть, но чтобы я сыграла и гордилась какой-то из своих работ – этого не было. Но я верю, что если мне суждено получить Оскар, то я его получу (Улыбается).

– Что вы думаете о русском кино? Согласны ли вы с тем, что кинематограф возрождается?

– Возрождаются российские артисты. В кино стали вкладывать больше денег, но взлета непосредственно кинематографа я не вижу.

– Следите ли вы за премьерами? Какие их последних мировых премьер вас поразили?

– Я очень люблю смотреть церемонию «Оскар» и предполагать, кто получит статуэтку, поэтому я всегда смотрю фильмы-номинанты. За последнее время мне очень понравился «Август». Мне очень понравилась драматическая составляющая этого фильма. «Далласский клуб покупателей» – отличный фильм. Для меня загадка, почему «Оскар», как лучший фильм, получил «12 лет рабства», когда есть «Гравитация». Последний я вообще считаю прорывом.

– Спортсмены выросли в духе соперничества. Им нужно победить, встать на первую ступень пьедестала и получить золотую медаль. Понятно, что в актерской профессии соревнования нет, и тем не менее – в вас есть дух конкуренции?

– Безусловно. В актеры идут люди очень амбициозные, обидчивые, любящие себя, бесконечно эгоистичные люди. Конкуренция подразумевается. Но когда ты видишь, что человек играет лучше, чем ты бы это сделал, это особое чувство. Смотреть артисту на артиста очень сложно – это как фокусник смотрит фокусы другого фокусника. Мы знаем, как это сделано. И вот когда ты не видишь «швов», не понимаешь как тебя «обманывают», и ты веришь каждому слову, жесту, вот это вызывает искреннее восхищение. Без зависти.

– Вы суеверны?

– Очень! Артисты вообще суеверные люди, но я очень суеверна. У меня огромное количество фобий. Когда я выхожу на сцену, мой педагог Валерий Юрьевич Кириллов всегда смеется: «Ты выходишь как Рональдо», потому что я всегда целую сцену перед выходом.

– 8 Марта впереди. Как вы относитесь к этому празднику и к эмансипации?

– Я родилась в Баку, я – восточная, кавказская женщина, и к эмансипации отношусь с юмором. Несмотря на то, что я большинство времени провожу в театре, я считаю, что дом для женщины – это самое главное, и главное, чтобы у нее был мужчина, которого она любит и который любит ее. К 8 марта тоже отношусь с юмором. Что это за праздник? Международный день женщин. У моей мамы 9 марта день рождения, и этого дня я всегда жду гораздо больше. Правда, нас мужчины в театре поздравляют 8 марта, и это прекрасно. Ждешь их поздравления больше, чем самого праздника.