«Самое страшное — стать посмешищем»: Николай Коляда о «Смерти Сталина», свободе и борьбе за власть

В Ярославль на один день приехал знаменитый «Коляда-театр». На сцене дворца культуры Добрынина актеры покажут спектакль «12 стульев» и снова отправятся в Москву на закрытие фестиваля «На Страстном».

Перед спектаклем нам удалось пообщаться с руководителем театра Николаем Колядой.

10 лет назад мы показывали в Ярославле спектакль «Ревизор». Спектакль такой авангардный, там грязь настоящая на сцене, актеры ходят по ней. Думали: «Боже, мы приехали в театральный город, тут нас поймут». Надо сказать, что с этим спектаклем мы объездили всю Европу на ура, а в Ярославле были такие рецензии, что на 500 лет нам въезд в этот город должен быть запрещен.

Режиссеры хотят приблизить классику к зрителю. У меня в спектакле «Борис Годунов» все то в тряпье ходят, то переодеваются в современные костюмы. Я создаю художественный мир, но приближенный к тем, кто сидит в зале. Потому что приклеить всем бороды и одеть в боярские костюмы — заснут все через 15 минут. А так люди понимают, что хоть и прошло 200 лет, борьба за власть как была, так и осталась в России. Для публики необходимо проводить такую параллель между тем временем и сегодняшним днем.

Но если Джульетта достанет пистолет из трусов и застрелится — это уже чересчур, слишком радикально. Для режиссера главное — вкус и чувство меры. Ты всё время идешь по лезвию ножа: чуть вправо — пошло, чуть влево — скучно. Это «чуть-чуть» и есть искусство.

У меня работает 120 человек, мы живем от зарплаты до зарплаты. Играем огромное количество спектаклей, чтобы заработать денег. У нас в театре два зала, и мы можем играть по пять спектаклей в день в выходные. И каждый вечер у нас битком. Актеры много работают, им некогда интриговать, некогда против меня дружить. Они приходят с работы, падают, просыпаются, бегут на репетицию. Это их жизнь, они так устроены. Плох частный театр тем, что никто не помогает, только дали и отремонтировали старый театр.

А плюс в том, что я абсолютно свободен. Я захотел и заморозил спектакль. А в бюджетных театрах — планирование. Хочешь не хочешь, а выпускать спектакль надо. Мне никто не может приказать «Ставь для детей, а теперь для старух, для молодежи, для хипстеров». Что я хочу, то и ставлю, думая о том, чтобы собрать кассу, чтобы был аншлаг. А для этого я делаю хорошие спектакли, где много музыки, танцев, песен и чего-то такого, что людей забавляет и развлекает. По-моему, театр — это прежде всего развлечение. Причем за этим развлечением надо умело спрятать серьезное и важное, что ты хочешь сказать зрителям о жизни.

А то, что театр не может прожить без дотаций, без спонсоров — фигня. Делай качественный продукт, чтобы зал все время был полон.

Мне всё время весело. Что ни ставим — всё время ржём. Вот мы ставили полгода назад «Короля Лира». Я Лира играю, там всех убивают, я с ума схожу, а мы все репетиции ржали, как собаки. Потому что всем было весело. Это ведь игра. Конечно, к генеральным репетициям становимся серьезными, но поначалу мы балуемся. Я актерам говорю: «Представьте себе, что вы маленькие дети. Мама ушла на работу и закрыла вас дома на ключ. Вы лезете в шкаф, достаете мамины туфли, помаду, бусы и до шести вечера, пока мама с работы не придет, придуриваетесь, как сумасшедшие. Мама придёт, накажет, но до этого-то вы свободные».

Если в артисте нет этого ощущения ребенка — это ужасно.

Как только садятся генералы театра с погонами, начинают вещать, рассказывать театральные байки: «А вот помню в 89-м году в городе Серове у нас был такой случай... А-ха-ха», — это игра в артистов. Артист — это человек, который владеет эмоциями. Заплакать? На тебе! Рассмеяться? На тебе! Всё что угодно сделать в две секунды.

У меня прекрасные артисты в театре, таких нет в Москве, да и в мире нет. Работяжки. Поэтому москвичи сидят на спектаклях, разинув рот — они уже забыли, что это такое.
В Москве-то как. Выходит на цену какая-нибудь баба, и зал взрывается аплодисментами. Спрашиваю:

— Кто такая?

— Это звезда сериала.

Какого сериала? Какой-нибудь «Бригады» или «Ментовских войн». Я не видел, не знаю. Вот они сидят и смотрят — вот она живая. А это всё ломаного гроша не стоит.

Все знают, что я вонючка. Как только кто-то начинает вякать, ограничивать меня, я сразу собираю пресс-конференцию и обо всем рассказываю.

Я не дружу с отделом культуры администрации Екатеринбурга. Они меня не любят, а я их ненавижу. Для них главное культурное событие — поставить новогоднюю елку на площади и сделать ледовый городок. И чтобы было ровно, и никто не высовывался. А я так не люблю и не хочу.

Кому наша история нужна? Все началось с Драпеко, которая выперлась на трибуну Государственной думы. А какая великая артистка была! Мой любимый фильм «А зори здесь тихие». Когда она тонула в болоте, весь зал рыдал просто. Самое страшное — стать посмешищем. Так вот она выперлась и стала говорить: «Вождь умер в моче» и какую-то хрень городить, городить. Все перепугались, давай забирать это прокатное удостоверение. Слушайте. Никому мы там, на Западе, не нужны, и никто не хочет над нами издеваться. Фильм про то, что в любой стране мира может появиться такой м...к, который взбаламутит башку всему народу.

Да все уже нашли и скачали эту «Смерть Сталина», все смотрят её, а если бы спокойно прошёл фильм, никто бы о нём и не вспомнил.