Репортаж с войны: Великая Отечественная глазами ярославского фотокорреспондента

Фото девочки Тани, склонившейся над умершей матерью в фашистском лагере смерти Озаричи в Белоруссии, было использовано на Нюрнбергском процессе как доказательство зверств немецко-фашистских войск над мирным населением. До сих пор этот снимок хранится в Государственном архиве России. Сделал его житель Ярославской области Евгений Васильевич Подшивалов.

В годы Великой Отечественной войны Евгений Подшивалов был военным фотокорреспондентом. На фронт он пошел добровольцем в январе 1942 года. На тот момент ему было 24 года. Евгения Подшивалова направили в 28-ю армию юго-западного фронта, которая потом была переименована в четвертую танковую, а затем в 65-ю армию. Как раз тогда армия вела ожесточенные бои под Харьковом. Позже она принимала участие в Сталинградской битве, в боях на Курской дуге, освобождала Белоруссию, Украину, Польшу, участвовала в полном разгроме фашистов в Германии. Несколько раз Евгений Подшивалов находился на волоске от смерти, был ранен. Но, к счастью, остался жив. Был награжден орденами: «Отечественная война II степени», «Красная Звезда», медалями «За боевые заслуги», «За оборону Сталинграда», «За освобождение Варшавы», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 г.г.» и польскими медалями: «За Варшаву», «За Одер, Нейсе, Балтику», «Звынчество и Вольность».

— В наше время можно делать любые снимки, обладая современной техникой. Тогда, чтобы снять солдат, идущих в атаку, ему надо было забежать немного вперед. Он поворачивался спиной к немцам, когда те вели огонь, — рассказал сын Подшивалова Владимир Евгеньевич.

После войны до июня 1947 года он работал корреспондентом в газете 65-й армии «Сталинский воин», фотографом Дома офицеров 65-й армии в Польше. В июне 1947 года был переведен в Германию и принят на службу в органы безопасности, где прослужил до июля 1949 года. После этого подал рапорт с просьбой откомандировать его на родину. В Ярославской области продолжил службу в областном управлении Министерства государственной безопасности. С 1955 года и до последних дней работал фотокорреспондентом и ретушером-художником в областной газете «Юность». Умер Евгений Васильевич в 1973 году.

Своим детям и внукам он оставил уникальный архив — около 300 негативов снимков, на которых запечатлены батальные сцены, великие военачальники, простые солдаты и жители деревень, по которым пронеслась война, обитатели концлагерей.

Кроме того, Евгений Подшивалов вел дневник, в котором записывал живые впечатления от того, что видел. Вот несколько зарисовок из его блокнота.

Так Евгений Подшивалов описывал наступление на Харьков 12 мая 1942 года: «Нахожусь в танковой бригаде в районе Старый Салтов (Северный Донец). В 7 часов пошла наша авиация, которая весь день действовала очень активно, а вместе с ней — и наша пехота. Направляюсь со связным в стрелковый полк. Попадаем на минное поле. Здесь на противотанковых минах подорвались наши четыре танка и до тридцати бойцов. Похороны, короткий митинг. Всюду валяются битые фрицы. Идем по гусеничной колее танка, так как кругом минировано. А вот и первый освобожденный населенный пункт нашими войсками — Купеваха. Делаю снимки в освобожденном селе. В одной из хат вижу женщину с ребенком, зверски убитых немцами. Вот гады! Что творят. С утра начинает активно действовать вражеская авиация. Бомбы ложатся рядом. От взрывов дрожит земля. Наш блиндаж засыпает землей. Сидим в блиндаже, рассказываем анекдоты. Настроение бодрое, хотя и чувствуется чертовская усталость. Хочется спать (это бывает после сильной бомбежки). Весь день беспрерывно и безнаказанно свирепствует банда».

А это штурм Сталинграда 1 февраля 1943 года: «С утра был дан сильный огневой налет. Противник мечется, как кот в мешке. И 2 февраля 1943 года закончилось великое сражение. Тысячи пленных немцев тянутся по дорогам. Многие идут и замерзают в пути. Сильные морозы. Фрицы голодные, будучи в окружении, они съели весь румынский кавалерийский корпус. При этом, из разговоров с немцами, конину ели сырую, так как дров, горючего не было, варить было не на чем и негде. Первое время они жгли повозки, но потом и этой возможности не было. Я еду в Сталинград. Бесконечная вереница пленных. Впереди идет грузовая машина, фриц кончает жизнь самоубийством. Они, вояки, боятся русской Сибири.

Мы в это время жили на станции Вертячье. Здесь бесчисленное количество пленных. Пленные румыны под школой (в ней размещалась наша редакция) разодрались с пленными немцами за то, что фашисты их ввергли в авантюрную войну. Если румыны оказывались вместе с немцами и румын было больше, то немцам очень сильно доставалось от румын. Они питали большую ненависть к немцам. Был и такой случай. Вечером заходят фрицы к одной местной жительнице и говорят ей: "Матка, давай яйка, молоко, хлеб, мы опять пришли. Русь капут! Нас здесь много". Ну, им, конечно, эта махинация не удалась».

И одно из самых горьких воспоминаний — о посещении немецких концлагерей в марте 1944 года в Белоруссии: «На территории, оставленной фашистами, обнаружено три лагеря наших граждан. По специальному плану гитлеровцы согнали в эти лагеря до 40 тысяч советских граждан с оккупированных областей и районов. Люди в большинстве случаев — старики, многодетные женщины. Преобладающее большинство детей. Что из себя представляют эти лагери? Болотистая местность, мелкий лес, кустарник. Территория огорожена колючей проволокой. Здесь нет ни землянок, ни построек. И вот в эти так называемые «лагеря смерти» немцы согнали наших граждан. Люди обречены на медленную и мучительную смерть. Плюс к этому немцы специально завезли в лагери тифозных больных с целью заразить население сыпняком. Находившимся в лагерях немцы не давали ни есть, ни пить. Наоборот, на пути следования в лагери фашисты разграбили жителей. Отобрали более или менее ценную одежду и продовольствие. Кто отставал от колонны на пути в лагери, немцы расстреливали. И вот эта многотысячная ни в чем не повинная масса людей находится несколько дней за колючей проволокой и кольцом мин. Жители с детьми, изнуренные от голода, холода и болезней, умирали сотнями ежедневно.

17-го вечером я прибыл в один из лагерей, в двух километрах западнее Медведь. Лагерь буквально на болоте. Люди живут на кочках. Повсюду лежат трупы. На полуживых людей страшно смотреть. Дети-сироты сидят на земле, многие босиком с опухшими обмороженными ногами и ручонками. Страшная картина, которую еще не знало человечество. Рано утром 18-го прибыл в другой лагерь в районе Озаричей Полесской области. Здесь картина еще страшнее. У колючей проволоки лежат несколько трупов — подорвались на мине. За проволокой в лагере куча трупов, большинство детей. Оставшиеся в живых не могут идти пешком. Все просят о помощи, стон, плач детей. И вот среди этого шума раздаются крики умалишенных. Многие не выдержали страданий, сошли с ума. На земле сидит ребенок. Он не может даже назвать свое имя. Его мать умерла от голода. У него опухшие от голода и холода ручонки. Мы с Васильевым дали этой девочке кусочек печенья. Она с молниеносной быстротой проглотила его. Просит пить, воды нет.

А сколько таких сирот, обреченных на смерть, погибло. Мне удалось, хотя и с некоторым опозданием, заснять это страшное истребление гитлеровцами наших советских граждан».

Кстати, по военной стезе пошли и сын Евгения Подшивалова (он служил в пограничных войсках, имеет звание полковника), и его внуки.

К 100-летнему юбилею отца Владимир Подшивалов издал книгу с фотографиями и выдержками из фронтового дневника, чтобы память о тех печальных событиях навсегда осталась у потомков.