«Даем возможность проститься»: менеджер банка стала волонтером-дайвером, чтобы искать утонувших людей

Объявления о поиске людей уже кажутся привычным делом. В стране работает немало волонтерских отрядов. Но когда речь заходит о том, что пропавший был рядом с водой, новость приобретает трагический оттенок. Многие понимают, чем могут завершиться такие поиски.

Мы решили узнать, кто приходит на помощь при поиске людей рядом с водоемами, и познакомились с инструктором по дайвингу, активисткой водолазной группы «ДобротворецЪ» Еленой Тимофеевой. О том, как возвращают людей из воды родным, — в нашем материале.

— Как давно ты попала в группу водолазов-волонтеров?

— В Водолазную группу «ДобротворецЪ» вступила, если так можно сказать, год назад. Увидела в интернете информацию, что некая организация приглашает к сотрудничеству дайверов, инструкторов по дайвингу к волонтерскому сообществу для оказания помощи в поисках людей в водной среде. Прошла небольшой опрос, вечером пришла ссылка на вступление в группу. Стала изучать деятельность организации в просторах интернета. Люди приносят пользу — это хорошо.

31 декабря 2020 года объявили сбор на выезд в Карелию на поиски ребенка. Я не планировала ехать, так как опыта в таких выездах не было совсем и не было особого представления, как проводятся организованные поиски. Когда стало понятно, что группы формируются сложно и людей недостаточно, а это понятно — каникулы, семьи, разъехались многие. Предложила свою кандидатуру в качестве участника. В Карелию мы выехали 3 января 2021.

— Наверное, у вас просят помощи в поисках людей в основном у водоемов?

— Бывают поиски, когда человек пропал в лесу, а там много водоемов. Мы выезжаем, обследуем. И либо находим человека там, либо говорим пешим поисковым группам, что его нет в воде. Это дает второе дыхание поисковикам. Есть надежда найти без вести пропавшего в лесу живым. А бывают заявки, где 100% утопление. Тут мы выезжаем, чтобы вернуть человека домой. Передать его родным. Дать возможность проститься и похоронить. Это очень важные моменты.

— Как глубоко приходилось погружаться во время поисков?

— Глубины бывают разными, всё зависит от водоема. Это может быть неглубокая река с сильным течением, может быть спокойный садовый пруд или карьер. Любая вода может привести к трагедии, если к ней не относиться с уважением. Мы работаем на любых водоемах, если это не противоречит безопасности.

— Какое снаряжение используют профессиональные водолазы?

Часто путают водолаза с дайвером. И те, и другие совершают погружения под воду. Но водолазы проводят работы под водой, дайвер же погружается для удовольствия (посмотреть подводный мир, побывать на затопленном судне). Первое погружение я сделала в далеком 2000 году как дайвер. Я не являюсь водолазом. Сейчас имею статус инструктора по дайвингу, дайвинг для меня — больше хобби. Снаряжение для дайвинга полностью свое личное: костюмы для погружений в разных условиях, компенсатор плавучести (жилет), регуляторы, грузы, маски, ласты и т.д. А вообще, на поисковых мероприятиях используется и другое оборудование — веревки, карабины, эхолоты, зимой — буры для работы на льду, подводные камеры для съемки.

— Много ли водолазов-поисковиков в регионе?

— Насколько мне известно, в водолазной группе «ДобротворецЪ» порядка 5–10 человек с Ярославской области. А по всей России более 600 добровольцев в нашей группе.

— Как происходят взаимоотношения с МЧС, поисковыми отрядами?

— Отношения как с поисковыми отрядами, так и с госструктурами у нас очень хорошие. Например, заявки на поиск часто приходят к нам от добровольческих отрядов. Поиски чаще всего мы проводим совместно. С МЧС работаем в связке, с некоторыми регионами у нас подписаны соглашения о взаимодействии и регламент. С ГУ МЧС Ярославской области в том числе. Никакого финансирования нет. Наша группа — некоммерческая организация. Все выезды — за счет самих участников. С оборудованием нам помогают неравнодушные люди, с топливом — АЗС «Газпромнефть» и «Ека» в рамках специальных проектов.

— Не хочется бросить это занятие? Все-таки поиск утонувших людей — задача не для слабонервных.

— Наверное, это не совсем правильный вопрос. Можно быть волонтером самому по себе, а можно и в команде единомышленников. Для меня волонтеры — это группа людей, которые постоянно учатся, улучшают свои навыки и при этом приносят надежду в сердца людей. Я достаточно мобильна, и если есть возможность помочь на суше или в работе на воде, то почему бы и не сделать это?

— Понятно. А в личной жизни вне волонтерства чем занимаетесь?

— Я работаю в одном из крупных банков. Есть сын 17 лет. Он знает, чем я занимаюсь, и гордится. Выезды посещаю по мере возможности, в свободное от работы и домашних дел время.

— Приходилось ли обнаруживать объект лично? Какие эмоции при этом?

— Да, приходилось обнаруживать погибшего. Какие эмоции? Ужаса и паники нет, мы все морально готовы к подобной встрече. Понимаете, когда не находим человека в воде, остается надежда — это всё равно более приятно. А с другой стороны, важно вернуть человека домой. Родные должны проститься и предать земле.

— Когда сложнее искать людей — зимой или летом?

— Для меня сложнее работать зимой, с технической точки зрения: холод, надголовная среда, иногда и стресс. С другой стороны, и в теплое время года мы сталкиваемся с другими сложностями — отсутствие видимости, труднодоступные места.