Сам вырос без родителей, но помогал другим: 21-летний воспитатель детдома ушел на СВО. Его история

При входе в комнату 21-летнего Димы Живоглазова в лицо бьет свет. Даже через закрытые жалюзи лучи пробиваются, а потом рассеиваются в интерьере. Он, к слову, скромный: пианино, стол, стулья, книжная полка, телек. Типовое помещение в стандартном провинциальном детдоме.

В этих стенах Дима провел юность. Даже после выпуска он остался — устроился в детдом воспитателем. Отсюда же, в сентябре 2024 года, отправился на СВО.

Рабочая смена у Димы начинается около 9 часов вечера. Его главная задача — следить за порядком и дисциплиной ночью в старшей группе. Главное, чтобы все вовремя легли спать и никто не сбегал. Утром, часов в восемь, смена передается дневному воспитателю.

Мы встретились с Димой будничным утром. Он заполнял отчет — такие нужно оформлять до и после каждой смены.

— Почему решил прийти работать в детский дом? — мы поймали воспитателя, когда тот склонился над документами. — Многие, выпускаясь, и слышать ничего не хотят о нем.

— А я и не решал, — не отрывая глаз ответил Дима. — В один день получил звонок из детского дома с предложением прийти работать воспитателем. Согласился. Здесь остались друзья, которые младше меня. Проблем с тем, чтобы найти общий язык с ребятами, не было.

Несмотря на то, что Дима работает в детдоме всего полгода, уже успел прочувствовать разницу поколений.

— Дети изменились, — Дима сделал паузу, — в плохую сторону. Начали больше себе позволять: ругаться с воспитателями, огрызаться, много ругаются матом. В наше время такого не было. Всё было строже.

О своей судьбе парень согласился поговорить за чаем. Он вышел, чтобы разогреть воду, и тут же оказался в центре детского внимания. Малыши столпились, прыгали в объятия, не давали сдвинуться с места. Диму в детдоме знают все.

Следуем за гамом и детским хохотом:

— Вы так сильно Диму любите? Дима — он какой воспитатель?

Малышня, почти хором, выпаливает:

— Строгий! Но справедливый и добрый.

Дима в ответ звонко рассмеялся. Кажется, ему приятно такое внимание. За чаем, когда дети угомонились и разбрелись, молодой воспитатель переменился. Парень начал рассуждать о взрослой жизни.

— Со временем потихоньку привыкал готовить себе, работать, учиться, решать документальные вопросы, — без остановки говорил Дима. — Пока жил в детском доме, всё это решали здесь за меня. В самостоятельной жизни приходилось всё учится делать самому.

Что было сложнее — адаптация после детдома или разлука с родными? На вопросы про близких Дима поначалу отвечал с опаской. Он был совсем маленьким, когда его вместе со старшей сестрой в первый раз забрали в детский дом в Волгограде.

— Я помню всё до трех лет. Всё, что там происходило, — голос Дим стал чуть грубее. — Отца посадили в тюрьму, мать забухала, пошла по мужикам. Мы остались с бабушкой и дедушкой. Они с нами не справлялись, вызвали опеку. Мы услышали об этом, и сестра спряталась в огороде, я — под кроватью. Меня нашли. Я сестру свою сдал, сказал, где она прячется.

Ни в одной из двух приемных семей Дима толком не смог освоиться. Всё закончилось одинаково: возвращением в детдом.

—  В детском доме в Волгограде мы пробыли год и нас забрали в приемную семью. Мы были там 10 лет. Но я всякой фигней страдал. Нас сдали обратно, — поделился Дима. — Через какое-то время нас с сестрой забрала другая семья, верующая. Два года мы прожили в Волгограде, после переехали в Ярославль. Здесь приемные родители взяли из детского дома маленькую девочку с синдромом Дауна. Они хотели ее удочерить, но опека не разрешила, подумав, что родители просто хотят забрать 4 миллиона рублей, что лежали на счете у этой девочки.

Как объяснила Диме приемная мама, органы опеки заставили отдать их с сестрой обратно в детдом. Правда ли это — парень не знает. Контакт с семьей потерян.

О третьем своем возвращении в детдом он рассказал коротко:

— Поплакал, и всё.

Парень добавил, что знает, где в Волгограде живут его биологические родители, братья и сестры. Но общаться с ними Дима не хочет.

Услышав голоса в комнате, к нам зашел 13-летний Максим.

— А что вы делаете? — с любопытством спросил он. Но, не дождавшись ответа, бросил. — Ты, говорят, на СВО собрался. Это правда?

— Кто говорит? — напрягся Дима. — Ты еще маленький, не твое дело.

Максим смутился и ушел. После этого Дима объяснил свое решение:

— У меня срочный призыв и так был бы в октябре. Толку от него, просто год потеряю. А так… — Дима для торжественности повысил тон голоса. — Послужу Родине. Дело не в деньгах, у меня они и так есть.

Решение уйти на СВО Дима ни с кем не обсуждал. Руководство детдома поставил перед фактом.

— Контракт — на год. Мне сначала предложили на год, три или пять. Но я подумал, что пять лет я точно не потяну, три года тоже. Поэтому только на год туда отправляюсь. Может, по истечении этого срока я и захочу продлить, но это тоже не факт, — поделился своими мыслями Дима.

Мы снова встретились с Димой спустя неделю — парень заключил контракт и принял присягу. Поддержать его пришла директор детского дома. Остальных молодой воспитатель не пустил.

— О плохом я стараюсь не думать. Всё будет хорошо! — коротко сказал он.

Четких планов на жизнь после службы у Димы пока нет. Есть только заветное желание.