«Говорил, подожди»: водитель из Ярославля ушел на СВО вопреки уговорам семьи и погиб

Из застекленной черной рамки, обрамленной траурной лентой, веселым прищуром смотрит кареглазый Иван Апанчук. По выражению лица считывается — заводила и душа компании. Был. 13 ноября ему должно было стукнуть 34 года. Родные Вани в этот день пришли на Воинское кладбище в Ярославле — привести могилу в порядок, стряхнуть прозрачные капли с искусственных цветов и любовно провести ладонью по влажному деревянному кресту.

Иван Апанчук отдал жизнь, участвуя в спецоперации на Украине. Надеть военную форму и подписать контракт на службу в Вооруженных силах было его добровольным решением. Родственники говорят — он не мог поступить иначе. Оставив за спиной дом, семью и работу водителем, он отправился на фронт. И не вернулся.

Иван Апанчук родился в северном городе Инта Республики Коми. Там он познакомился со своей будущей женой Ниной и ее семьей. Тесть Вани — 55-летний Сергей Шкроба — в будущем полюбит зятя как родного сына. Сейчас с улыбкой признается — теплые чувства зародились не сразу. Но приятные воспоминания в душе сохранились.

— Они еще когда на Севере жили, встречались. Он приходил: веселый, компанейский парень. Безотказный такой, добрый, общительный. За Нину часто дрался, за дочку. Это мы уже потом узнали, Нина рассказала, — вспоминает Сергей. — Пока молодые были, притирка шла. Ссорились, бывало. С ранней юности, когда они еще женаты не были, есть приятное воспоминание о том, как он мне ванну помогал чугунную старую спускать. Это так вспомнилось.

Несмотря на некоторые разногласия, Ваня с Ниной поженились. В 2009 году переехали с Севера в Тутаев, там у Ивана жил дедушка. К тому моменту Ваня уже прошел срочную службу в армии и подписал один контракт. Отслужив его, через некоторое время подписал еще один — в ярославской воинской части на Шевелюхе.

— После срочной службы он подписал контракт, отслужил один контракт подмосковный. Когда контракт прекратился, он приехал сюда в Ярославль и подписал второй контракт на Шевелюхе. Потом отслужил его и не стал продлевать, — объясняет военное прошлое Вани тесть.

В Ярославле семейная жизнь бурлила — разногласия Вани с Ниной довели их до развода. Но, пожив в разлуке, они поняли — друг без друга никак.

— Потом молодые, притирка шла. Знаете, как судьба складывается? Полгода жили порознь, потом поняли, что друг без друга не могут. И когда снова сошлись, у них стала налаживаться жизнь, — поделился Сергей воспоминаниями. — Ваня к нам любил приходить. У меня жена хорошо готовит. Спрашивала его: «Ваня, ты что будешь?», а он ей: «Всё буду». У него такая привычка была, наложит всё сразу на тарелку и ест. Никогда не было такого, чтобы зять не любил к теще в гости приходить. Он всегда к нам шел с удовольствием.

После того как Ваня с Ниной второй раз сходили в загс, они стали пускать корни в Ярославле. Оформили квартиру в ипотеку — родители жены помогли деньгами, купили машину. Спустя какое-то время Нина родила сына Максима, а Ваня устроился работать водителем. Жизнь была обычной до 24 февраля 2022 года.

— Когда это всё началось, он со своими знакомыми ребятами, которых направили на спецоперацию, связь держал по телефону и однажды сказал: «Мои ребята там, я тоже поеду туда», — вспоминает Сергей Шкроба.

Семья пыталась отговорить Ваню или хотя бы подождать, пока пройдет какое-то время. Но мужчина твердо стоял на своем и уже в апреле подписал контракт на службу.

— Мы, безусловно, пытались его отговорить. Все. Я говорил: «Погоди, Ваня, не спеши. Погоди, давай там всё наладится». А он мне: «Я не могу, пацаны там, а я тут. Не смогу, и всё». По новой подписал контракт и поехал. Можно сказать, был добровольцем.

Провожали Ивана, рыдая всей семьей.

— Всей семьей провожали. Мы с женой год назад, в ноябре 2021 года, обвенчались по прошествии 32 лет совместной жизни. И когда Ваня уходил, жена сняла свой венчальный крестик и надела на него. Молитвенник дала. И он ушел, как обычно: «Ну всё, пока. До свидания». И всё.

— Он отправился на спецоперацию, по-моему, 30 апреля. Где-то 28-го или 29-го числа он зашел к нам домой с дочкой и внуком. Посидели, простились, и 30 апреля он уже уехал туда. Сначала поехал в военкомат в Ярославль, потом в Иваново. И из Иваново их самолетом отправили в Белгород. Они там пробыли совсем мало, не то что как сейчас, у них месяц слаживание идет, подготовка. А там он позвонил, и буквально 3–4 дня прошли. С его слов, несколько раз выехали на стрельбище, постреляли, и сразу их бросили под Харьков в деревню Циркуны. В официальных документах было написано, что там он и погиб. Мы общались с ребятами, с которыми он там служил, и они рассказали, где, как и что было.

Известие о гибели Вани пришло в семью в середине мая. Сообщил об этом сослуживец добровольца — позвонил жене.

— Нина плакала, истерика была. Мы узнали 16 мая. Я шел с работы. Как раз погода такая плохая была, дождь. А мы все друг от друга, можно сказать, в шаговой доступности живем. И вот иду я с работы, темно было. А напротив моя супруга куда-то бежит. Я говорю: «Ты куда?» А она в слезах, говорит: «Ваня погиб». А у меня было предчувствие, что он погибнет в этот день. Так странно было, есть песня такая «Потеряли пацана». Он в воскресенье погиб, узнали мы в понедельник вечером. А у меня с воскресенья эта песня в голове как пластинка крутилась: «Потеряли пацана, потеряли пацана». И всё. Мы пошли в квартиру к дочке, там уже сидели сваты. Как раз привезли из Тутаева огурцы с дачи. Нина вся в слезах, в истерике. Напоили ее успокоительным. А позвонил нам Ванин сослуживец, которого он не взял с собой на задание. Там, понимаете, была такая ситуация, что командир роты дал приказ Ване и еще двум людям привезти боеприпасы. Шел бой, а Ваня был командиром отделения мотострелковой роты. И Ваня своего сослуживца из Костромы с собой не взял. Они ехали на танке и попали в засаду. Первый же выстрел из гранатомета, Ваня попал в эпицентр. Второго парнишку откинуло, он весь переломанный был, но живой. А Ваня сразу погиб. Потом знакомая еще подтверждала, что Ваня приснился ей. Будто шел по темноте и говорил: «Ой, а где я? Чего-то темно так и страшно». А мы тогда еще не знали.

После того как семья отошла от первого шока, родные стали заниматься поисками тела. Началась бесконечная череда звонков всем, кто мог хоть как-то посодействовать.

— Официально где-то сообщили, чтобы не соврать, где-то, наверное, через недели две. Но, понимаете, я такой человек, что не могу сидеть на попе ровно и ждать. Когда Артем — сослуживец Вани — позвонил в понедельник, мы собрались, всё обсудили и во вторник поехали в военкомат в Тутаев. Там полковник Михаил Виноградов, спасибо ему, принял, выслушал, вошел в положение. В это время там хоронили одного парня с Большого села, и прапорщик был сопровождающий. Он нам дал телефон офицера, который в Ростовской области ведал погибшими военными. Мы позвонили этому капитану, со слов Артема зная, что Ваню перевезли в Белгород. Мы подняли всех своих друзей, знакомых в Белгороде. Подсуетились как могли. Мы нашли Ваню в Белгороде, он был не опознаваем. Боялись, что из-за этого будут откладывать на потом. Мы общаемся с родителями других погибших, так есть такие, кто ждал своего сына 4 месяца, — с болью в голосе проигрывает в голове воспоминания Сергей.

После того как появилась информация о местонахождении тела, возникла еще одна проблема — нужно было сделать тест ДНК для точности. Родственники не могли ждать и поехали в Ростов-на-Дону своим ходом, чтобы ускорить опознание.

— И вот мы нашли его в Белгороде, потом по телефону через друзей оттуда узнали, когда его отправили в Ростов. И уже потом я связался с этим капитаном, потому что он говорит: «Ну пришел, фамилия есть, номер есть. Но нужно всё опознавать по ДНК». Мы не стали ждать официального запроса. Просто собрались, взяли ДНК внука и Ваниной мамы. И сами отвезли. Нас капитан встретил в Ростове, и буквально дня через три-четыре они сказали, что по результатам это был он. Получается, что 16-го числа мы узнали, что Ваня погиб, а в Ярославль его привезли в конце мая. Дня два, а то и три еще он был в морге. Потом родственники собрались, и мы похоронили его 2 июня. У нас получилось быстро его найти. Я просто спать не мог, понимаете? Он был высокий, ноги длинные такие. Почему-то у меня в голове крутилось, как мы в прошлом году поехали семьями в Судак. И мне запомнилось, что он лежит на пляже, вытянув ноги. Эти его ноги всё стояли у меня в памяти, и я думал, что вот он там в морге лежит, никому не нужен. Хоть у нас всё прошло довольно быстро, те две недели для нас был ужас. Я не знаю, как люди три месяца пережили.

Хоронили Ивана Апанчука 2 июня 2022 года — со всеми воинскими почестями. Под троекратный залп и оркестр. Жене Ивана вручили его посмертный орден Мужества. На кладбище собралась толпа, а могилу завалили цветами. Этому посодействовал и бывший работодатель Ивана.

— До этого работал водителем в Лазаревском. Цветы возил. С ребятами молодыми они там познакомились. Так что спасибо хозяину, владельцу в Лазаревском. Когда были похороны, здесь было много цветов.

— Хоронили в закрытом гробу. Нам предлагали похоронить в открытом, но сразу сказали — смотреть там не на что. Сомнений нет, что это он, после ДНК. Капитан там такой, тоже добросовестный, спрашивал, как, чего. Говорит: «Может, работы не было?» Я говорю: «Нет, почему, работа была, зарплата достойная. Тем более у них весной сезон, заработки хорошие. Ваня трудолюбивый, мог работать без выходных. Деньги были. Не так, знаете, что люди идут от безвыходности. Всё было хорошо. Дочка работает в банке, тоже хорошо зарабатывает. То есть нормальная полноценная семья». Капитан услышал это, обнял меня и говорит: «Спасибо вам за патриота».

Тесть погибшего военного признаётся, что сам приехал с Украины с женой и дочерью. И принимается рассуждать о том, что происходит сейчас.

— Мы сами с Украины. И когда вся эта ***ня началась в 2014 году, у нас постоянно были разговоры про засилье бандеровской власти. И так вот Ваня решил, что не должно быть такого на Украине. У него тоже там родственники по деду в Мариуполе были. Они все сюда приехали. Так что мы с Украиной кровно связаны. Я тоже в Харькове жил. И вот так получилось, что зять под Харьковом погиб. С Украины мы переехали давно — в 1989 году. Сначала как разу в Республику Коми, где Ваня с моей дочкой и познакомились. Потом, когда я уже вышел на пенсию, мы переехали в Ярославль. 10 лет мы уже живем в Ярославле, а они пораньше. Тут Ваня с дочкой поженились, родили внука. Уже пустили корни. А тут вот первая могила появилась на ярославской земле, — всхлипнув, Сергей указал на крест над могилой Ивана.

Тесть Ивана признается — душой он потерял сына. Сейчас ему очень не хватает Вани в бытовых вопросах: посидеть, поговорить на мужские темы. Обсудить машины, да и посоветоваться иногда.

— Как говорят, время лечит. У меня так бывает, ни с того ни с сего накатывает. У меня две дочки, и мне реально его не хватает. Девочки есть девочки, они с мамой больше. А мне с ним. Вот приходят в гости, они с мамой сидят, а я с ним. Какие-то проблемы обсуждаем, по машинам, по автомобилям, — вздыхает Сергей. — А что сказать тем, кого настигло такое же горе?

Они достойные мужчины, которые с честью выполнили свой долг. Надо гордиться и не скрывать, что человек погиб не зря. Сейчас вот в соцсетях все пишут: «За что?» За что? Да за Россию. Пока есть такие парни, Россия будет жить. Вот это и надо говорить. А то я удивляюсь, что мобилизованные сейчас жалуются. То их обокрали, то не так приняли. Ребята, так вы не на курорт поехали. Нужно быть готовыми к тому, что там еще жестче будет.

У Ивана Апанчука остался 10-летний сын Максим. Он, как и вся семья, тяжело переживал утрату папы.

— Ребенок есть ребенок. У ребенка как-то по-своему это переживается. Но плакал, конечно. Тяжело. Ваня водителем был, много по командировкам ездил. А когда приезжал — и на стадион, и на хоккей ходили вместе. Ну как обычная семья, — рассказал Сергей. — Парнишка такой же добрый, как папа, высокий. Футболист. Сейчас благодаря Путину, нам же Путин звонил, общался с дочкой, внуком, будет заниматься в школе «Зенита» в Петербурге.

— Сам президент звонил?

— Да. Пообщались, поговорили. Он в основном за внука спрашивал. И потом с ним самим пообщался. Ситуация такая была, что Максима приглядели с «Зенита» в школе-академии. Где-то осенью он должен был поехать туда на просмотр. Путин спросил по телефону, хочет ли Максим там заниматься. Тот ответил, что да. И, скорее всего, уже после Нового года поедет туда. Подарил мяч президент с эмблемой 2018 года, ну когда чемпионат был. И набор монеток с этой же эмблемой. Приезжал представитель президента, вручил ему, — рассказал тесть погибшего военного.

Помимо этого, семье помогли материально. Обещанные выплаты от федерального и регионального правительства пришли вовремя. По словам Сергея, общая сумма в 6 миллионов рублей помощи для семей погибших военных правдива.

— Правдива эта сумма, и там даже больше. Они не сразу приходят, но приходят. Всё, что положено, всё выплатили, всё нормально. Из области буквально спустя две недели миллион перевели. А федеральные — в течение месяцев 2–3. И плюс его маме помогли хорошо, дочери моей. Внуку вон. Он будет обучаться полностью за счет государства в академии «Зенита». Это всё Путин обещал, — говорит Сергей.

Но остались выплаты, которые семья всё еще пытается выбить. Нине до сих пор не перевели последнюю зарплату мужа и не перечислили деньги за посмертный орден Мужества Ивана.

— Я вам скажу: дочка до сих пор не получила за посмертный орден Мужества и до сих пор не получила часть его зарплаты. Остальное получили вовремя, и, скажем так, благодаря президенту получили больше. Только вот это, за орден Мужества не получили, в воинскую часть, где числился Ваня, звонит, но как об стенку горох, — рассказал Сергей.

В Тутаеве, где живет дедушка погибшего военного, открыли стелу в память Ивана Апанчука. А в скором времени на доме, где жил Ваня вместе с семьей, должна появиться мемориальная табличка.

— В Тутаеве открыли стелу в память об Иване. А летом, в августе, мне позвонил военком и спросил, не будем ли мы против, если на доме в Ярославле, где жил Ваня, сделают табличку. Я сказал: «Нет, не будем. Всё нормально». Они говорят, что специалист, занимающийся табличками, в отпуске и мы будем общаться по этой теме в сентябре. По итогу дело подзатянулось, но в итоге сдвинулось с мертвой точки. В Тутаеве на доме Ваниного деда табличку повесили, в гимназии внуку вручили документы, и теперь в классе, где учится внук, висит портрет. Они еще хотят баннер в Тутаеве сделать. Я не против, даже считаю, что это должно быть, — рассуждает Сергей.

Перед уходом с кладбища тесть Вани Апанчука в последний раз взглянул на его могилу.

— Спасибо, Ваня. Спи спокойно. Я ему и на похоронах говорил, что Максима воспитаю. Будет нормальным пацаном.

— А если Максим захочет стать военным, будете против? — задаем вопрос, который не давал покоя.

— Если захочет стать военным — против не буду. Но он спит и видит футбол. Дай бог, чтобы у него всё получилось.