«Стоит на крови»: дочь архитектора раскрыла тайну строительства Дворца культуры в Ярославле

Крупнейший в Ярославле Дворец культуры имени А. М. Добрынина должен был стать не таким, каким его привыкли видеть люди. Монументальная постройка из камня и стекла в первоначальной задумке архитектора Алексея Мулика напоминала настоящий сказочный дворец. С колоннами, статуями, лепниной. Но проект мечты Мулика разбился о внутриполитическую и экономическую ситуации в Советском Союзе.

Первое название — ДК моторостроителей. Горожане нежно прозвали дворец и парк при нём «Моториками». Позже здание назвали именем Анатолия Добрынина, который был генеральным директором Ярославского моторного завода с 1961 по 1982 год.

Ярославский Дворец культуры мучительно строили 12 лет. В процессе менялись планы, чертежи и технологии. Почти готовое здание приходилось видоизменять и перестраивать в угоду системе. В какой-то момент архитектор не выдержал давления. Алексей Мулик покончил с собой. Главное архитектурное детище Мулика достроили лишь спустя два года после смерти автора.

Мы решили вспомнить запутанную историю Дворца культуры, в котором по сей день занимаются, работают и смотрят концерты тысячи ярославцев. Воссоздать хронологию событий, поговорив с дочкой Алексея Мулика. Рассказать о «старшем брате» ярославского ДК и почему нынешний Дворец называют «построенным на крови».

Захотели Дворец культуры как в Ростове-на-Дону

В конце 1940-х годов прошлого века архитектор Алексей Мулик разработал для завода «Ростсельмаш» в Ростове-на-Дону проект Дворца культуры. Величественное здание приглянулось руководству Ярославского моторного завода. В начале 1950-х было решено реализовать нечто похожее в Ярославле.

Алексея Мулика пригласили переехать из Ростова-на-Дону. На тот момент у него была семья — жена и двое детей школьного возраста. Однако это не остановило архитектора от переезда. Он загорелся идеей строительства Дворца культуры. Дочка архитектора Елена Смирнова вспоминает, что резкие перемены в жизни дались им непросто.

— Папа очень рвался в Ярославль. Ростов-на-Дону — это степи. А отец был охотник и рыболов. Поскольку он сам родом из Питера, он всегда стремился туда, где леса и реки. Когда мы приехали в Ярославль, мама, конечно, за голову схватилась: «Куда ты меня привез?» — улыбнулась Елена Алексеевна. — Ростов — очень богатый край. Но ничего, постепенно привыкли к Ярославлю, полюбили. В лес ходили с отцом. Он и на охоту ездил. Когда мы сюда приехали, я училась в девятом классе.

На внешний вид ДК повлияла смерть Сталина

Первое время Алексей Мулик работал с группой архитекторов над изменением ростовского ДК. Нужно было подстроить его под климат и особенности города. Через год, в 1954-м, проект был готов. Вот только у завода уже не оказалось денег. Строительство Дворца пришлось отложить. В первый раз.

К 1956 году деньги нашлись. Стартовало строительство Дворца культуры. Вскоре Мулику сообщили, что необходимо отказаться от дорогостоящей доставки материалов и использовать те, что есть в Ярославской области. Главный архитектор спорил и пытался отстаивать свои задумки как мог. Однако недостаток финансирования давал о себе знать. Стройку приходилось замораживать на долгие месяцы.

Параллельно с началом стройки начались другие глобальные проблемы. В ноябре 1955 года ЦК КПСС выпустил постановление «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве».

После смерти 5 марта 1953 года Иосифа Сталина отношение советского руководства к архитектуре и гражданскому строительству поменялось. Первым секретарем ЦК КПСС стал Никита Хрущев.

— Началось всё после того, как умер Сталин и к власти пришел Никита Хрущев. Сталинская архитектура была помпезной и монументальной. Нашему руководству хотелось показать, что социализм — это строй процветающий. Но проблемы накапливались, люди жили в подвалах, бараках. И поэтому Никита Хрущев инициировал полную перестройку архитектурно-строительной деятельности, — рассказал архитектор Аркадий Бобович.

Аркадий Бобович — главный архитектор Ярославля с 1986 по 2008 год. Почетный архитектор России, советник Российской академии архитектуры и строительных наук, заместитель председателя Ярославской областной общественной организации Союза архитекторов России, доцент кафедры архитектуры Ярославского государственного технического университета.

В последний момент просел грунт

Дочка Алексея Мулика вспоминает, что отец болезненно воспринимал многократные изменения проекта. В Москве его никак не хотели согласовывать. Мулику пришлось переделывать чертежи в разгар строительства.

— Согласование проекта долго шло с Москвой. Туда отсылали проекты с правками, но изменения снова и снова отфутболивали. Эта канитель длилась два года. Дворец почти построили. И вдруг начал оседать грунт из-за подземных вод. Пришлось снова всё переделывать, — вспоминает Елена Смирнова.

Архитектор Аркадий Бобович объяснил, что в середине 50-х годов в архитектурной среде было непросто. Именитых архитекторов лишали званий и снимали с должностей. Все боялись.

— Во всех бедах обвинили архитекторов. Что дома слишком дорогие, что в индивидуальных проектах слишком много декоративных элементов, колонн, пилястр… Многих архитекторов тогда сняли с работы, некоторые лишились сталинских премий. Было принято решение строить по типовым проектам: дешево, быстро, много, — сказал Бобович. — Жилищную проблему это помогло решить. Люди стали выезжать из подвалов, коммуналок и бараков и получать бесплатное жилье. И в этом отношении это было здорово. Но, с другой стороны, на архитектуре был поставлен крест. Потому что строили одинаковые дома по всей стране, по типовым проектам. Архитектуры, по сути, не стало.

Остался один на один с системой

Летом 1962 года Алексей Мулик внес в проект очередные правки. В тот момент жена с детьми уехали отдыхать. Архитектор остался в Ярославле один. Проект Дворца культуры наконец согласовали, но уточнили, что некоторые детали придется поменять. Это стало последней каплей. Архитектор написал предсмертное письмо и 17 августа 1963 года покончил с собой.

— Папа остался один и не выдержал. Когда мы вернулись, было уже поздно. У мамы остались двое детей на руках, было непросто, — рассказала Елена Смирнова. — Папа был человек очень порядочный, борец за правду. Из-за этого тоже ему было сложно. Он был компанейский веселый человек, очень общительный. Но что касалось принципиальных вопросов, он был коммунистом. И всегда отстаивал свой проект. То, что должно было быть изначально. Но силы оказались неравными.

Архитектор Аркадий Бобович рассказал, что с подобным столкнулись многие архитекторы. Некоторые были вынуждены отказываться от своих индивидуальных проектов и смотреть, как на их месте втыкают типовую коробку.

— И ладно жилые дома строили одинаково, идентичными были школы, больницы, клубы. В этом постановлении было написано прекратить индивидуальное проектирование, а те здания, что спроектированы или строятся, срочно перепроектировать и убрать излишества. Это и произошло с Дворцом культуры моторного завода. Поэтому Мулик не выдержал, — вздохнул Бобович. — В целом это коснулось многих домов и архитекторов. Они были вынуждены переделывать проекты. А в некоторых местах готовые проекты отложили и ставили типовые.

Дворец на крови

Строительство Дворца культуры моторостроителей завершили в 1965 году — через 12 лет после начала работ. Хоть парадный фасад сильно изменился, от первоначального проекта остались огромные скульптуры женщины с музыкальным инструментом и читающего мужчины, которые установили на пьедесталах по обе стороны от входа.

Женская скульптура олицетворяла культуру, а мужская — науку. Над ними около трех лет работали скульпторы Леопольд Патов и Елена Сомова-Югова. Однако скульптуры украшали ДК недолго. Через пару месяцев после открытия Дворца их похитили с пьедесталов.

— Три года я работала над ними, и вместе со мной — Леопольд Патов. И такой конец! Это здание вообще стоит на крови. Сначала в вырытом под него котловане погиб ребенок. Потом с последнего этажа упал кирпич на строителя, работавшего внизу, и раскроил ему череп — та страшная картина до сих пор стоит у меня перед глазами. А дальше Мулик — великолепный был человек, высокоинтеллигентный, выдержанный — и говорит, что его вызывают в Москву. С отчетом, что сделано, что нет излишеств. По возвращении явился снова: лицо сине-зеленого цвета, смотрит на меня ужасными глазами: «Мне приказано всё убрать с фасада». Ушел и через неделю покончил с собой, — рассказывала 15 лет назад газете «Северный край» скульптор Елена Сомова-Югова.

Скульптуры исчезли ночью. Местные рассказывали, что, выйдя утром на работу, увидели, что их нет. Хотя еще вечером прошлого дня были. О судьбе скульптур до сегодняшнего дня достоверно ничего не известно. Среди горожан ходит байка, что их закопали где-то за ДК в Юбилейном парке. Скульпторам же 1965 году сказали, что их работы увезут в Санкт-Петербург.

— При мне их запаковывали, заколачивали в ящики, — рассказывала Елена Сомова-Югова. — Но по секрету кто-то шепнул, что никуда их не увезут. Потом я узнала, что за ДК выкопаны громадные ямы. Одна из скульптур не влезала, и ее били кувалдой по голове. Представляете? Это боль вечная.

«

Гордость за отца

Мы спросили у дочки скульптора Алексея Мулика, какие эмоции она испытывает по отношению к детищу ее отца, которое вышло не таким, как он хотел. Она ответила коротко: «Гордость».

— Дворец стоит, люди пользуются, ходят. Так что усилия папы не пропали даром. Я горжусь, что отец построил одно из основных зданий культуры у нас в городе. У меня двое детей, четверо внуков. Я им рассказываю об отце. Каждому сделала по небольшому альбомчику с фотографиями и историей. Чтобы они знали, что у них дедушка внес большой вклад в архитектуру нашего города, и гордились, — рассказала Елена Смирнова. — Мы теперь коренные ярославцы. И живу я недалеко от Дворца. И внучка у меня как-то там выступала.

Хрущевские времена в XXI веке

Период борьбы с излишествами в архитектуре длился долго — около 30 лет. Только в середине 80-х появилось новое постановление. На этот раз — о развитии советской архитектуры и градостроительства.

— Там было сказано, что типовое строительство делает города одинаковыми, жить в них некомфортно и неуютно. Было вновь разрешено индивидуальные проектирование, — объяснил архитектор Аркадий Бобович. — Заработало это только после 1991 года. Когда вообще разрушилась вся система строительства, когда начали строить индивидуально, штучно и понемногу. Вот тогда появилась свобода архитекторов.

1991 год стал последним годом существования СССР.

Аркадий Бобович сказал, что сейчас в России отношение к архитектуре схоже с эпохой Хрущева.

— Сейчас снова засилье строителей, инвесторов, которые снова хотят побыстрее, подешевле, а продать подороже. Поэтому в какой-то степени сейчас хрущевские времена вернулись. Города стали застраиваться снова домами некомфортными, некрасивыми, неудобными. Архитектуру у нас не любят, не ценят. Не видят, что от архитектуры зависит, насколько город удобен для людей. Строят только то, что приносит прибыль, — вздохнул Бобович. — Да, это было тяжелое время. Оно и сейчас тяжелое.

Благодарим за помощь в создании материала Семена Тараева и Елену Константинову.