Максим Корабец работает учителем физкультуры в брянской гимназии № 5 уже 10 лет. Утром 7 декабря, когда одна из школьниц устроила массовую стрельбу, он находился на втором этаже в спортивном зале, где проводил урок у девятого класса. Наши коллеги из MSK1.RU поговорили с ним и узнали подробности случившегося. Публикуем его рассказ.
— Выстрелов я не слышал. Прибежал ребенок и закричал, что в школе стрельба. По его глазам было видно, что это не шутка. Я своих детей отправил в раздевалки и стал закрывать зал. Пока закрывал, прибежал еще один ребенок и попросился: «Пустите, спасите». Я, естественно, зал открыл и его запустили. И тут я услышал крики о помощи сверху.
Я закрыл за собой зал, услышал голос Офели Мкртчян (учительницы биологии, на уроке у которой произошла стрельба. — Прим. ред.). Побежал к ней. Она просила помочь девочке, которая была очень сильно ранена. Я побежал наверх, увидел еще одного мальчика раненого, который в коридоре истекал кровью. Я не знал, насколько серьезное ранение: просто усадил его на пол и сказал зажать раны. А сам побежал искать сильно раненую девочку. Забежал в кабинет, где была стрельба, там, собственно, девочка и лежала.
Она была жива, я пытался оказать ей помощь — рану зажал тряпкой. Мы ждали скорую. Но не дождались, врачи ехали около 40 минут. У меня не было часов, я не видел времени, но по ощущениям — около 25 минут девочка точно была жива. Она смотрела, она дышала, я пытался с ней разговаривать. Она не отвечала ничего, но глаза были открыты.
Это единственный вопрос, который меня до сих пор волнует: «Почему 40 минут, хотя больница находится в шаговой доступности от гимназии?» Сотрудники полиции приехали быстро — где-то через 5–7 минут рядом со мной стояло уже несколько сотрудников с оружием, но помочь они тоже ничем не могли, нужна была именно реанимация.
Школьный фельдшер оказывала помощь внизу на первом этаже, куда спустили раненых ребят.
Когда девочка умерла, смысла там оставаться уже не было и я пошел передать этажи. Еще с одним учителем стучались в кабинеты, которые были закрыты. Говорили о том, что всё закончилось, что можно выходить.