СЕЙЧАС +1°С
Все новости
Все новости

Мама с двумя детьми, бежавшая в Россию от боевых действий: «Там кругом смерть»

Сейчас Яна живет на попечении ярославских властей. Спецоперация забрала у нее двух братьев

Яна живет в санатории «Сосновый бор»

Поделиться

Яне Бугрименко — 37 лет. С ее рук не слезает Артем, которому еще нет трех, а за спиной, потупив взгляд, стоит старший сын Вадим. Ему через месяц исполнится 15.

— Вадим тут девушку нашел. Артем говорить начал. А то совсем ничего не было: ни «мама», ни «папа», — рассказывает Яна, нежно потрепав младшенького по лохматой голове.

Семья Бугрименко приехала в Ярославскую область из Донецка впятером в октябре 2022 года. Яна с двумя сыновьями, ее мать и младший брат, которому сейчас 22 года. Уехали с двумя котомками вещей, самой важной из которых был блендер, чтобы делать из любой еды пюре Артему. У малыша с рождения проблемы с пищеварением.

Пять месяцев мирной жизни в санатории среди соснового бора не сделали четче завтрашний день. На что сегодня, спустя год после начала спецоперации, надеется Яна?

Весь текущий мир семьи — в комнатке санатория

Весь текущий мир семьи — в комнатке санатория

Поделиться

«Там кругом смерть»

Семья Яны жила на окраине Донецка, 6 человек умещались в однушке. К концу сентября 2022-го ситуация в городе жителям напоминала поле боя.

— Война началась еще в 2014 году, когда начали гибнуть люди, закрыли аэропорт. В 2015 году у моей второй сестры убило брата во дворе, он накрыл собой вход в погреб. Потом вроде как перемирие, свыклись. А когда началась уже спецоперация, получается, ситуация намного усугубилась. Начались настолько сильные обстрелы по Донбассу, какие не велись, наверное, ни в 14-м, ни в 15-м, — говорит Яна.

Еще чуть-чуть и видео загрузится
Видеоистория Яны

Видео: Елена Вахрушева

Ровно год назад жизнь, которая последние восемь лет не была идеальной, стала резко тяжелее.

— Магазины работали, но цены там были — космос. На порядок выше, чем в Ярославле. Взлетели с начала спецоперации. Гуманитарной помощи нам не выдавали, она вся отправлялась на Мариуполь. Потом Россия начала привозить бутилированную воду, потому что с 18 февраля воды не было в кране от слова совсем. Ездили на шахтах набирали, в колодцах набирали. Потом в подвалах оборудовал ЖЭК краны, шланги повыводили. Тягали в канистрах, бутылках, так и жили.

Яна из многодетной семьи, у нее шестеро братьев и сестер, она старшая. В последнее время на квартирке жили: она, двое ее детей, мать и два младших брата 22 и 18 лет. В июле того года самый младший погиб.

— В подворотне какой-то подонок напал. Шел по улице с друзьями, напали, порезали, — вспоминает она. — Когда погиб мой младший брат, мама была в очень плохом состоянии, и просто уже не оставалось никаких сил, ни моральных, ни физических, чтобы оставаться.

Семья готова была сорваться и уехать в Россию. Стали узнавать, как это сделать, в сентябре, когда вокруг уже всё громыхало.

— Из Донецка никого не эвакуировали. Я звонила в МЧС, мне сказали, что эвакуацией уже не занимаются. Я поинтересовалась, есть ли палаточный городок на границе, встретит ли кто? Мне сказали, что нужно ехать самостоятельно и узнавать. Мы взяли перевозчика до границы, там пешком ее перешли, и нас дальше сопроводили до палаточного городка. Потом отвезли в Таганрог во временный ПВР, жили там в спортивном зале, наверное, 300 человек, — вспоминает переезд Яна.

Куда отправиться дальше — было всё равно. Сели в ближайший поезд для беженцев на Ярославль.

Вспоминая последние месяцы в Донецке, Яна начинает благодарить за жизнь в санатории, которую оплачивают из бюджета Ярославской области.

— Это затронуло каждую семью. Когда каждый день прилетает, в новостях звучит, что погибло 17 или 20 человек. Гибнут дети. У нас у дома детский сад, туда прилетали снаряды. А брат у меня работал в дорожном управлении, когда произошел взрыв, их туда послали, чтобы убирали побыстрее. А там ручки, ножки детские. Это страшно. Брат тоже воевал, их от предприятия заставили идти в военкомат. Ему по состоянию здоровья нельзя было идти. Когда направили на Мариуполь, там состояние ухудшилось, его забрали в госпиталь, позже комиссовали. Когда его комиссовали, мы уехали. Мама бы его не оставила, особенно после смерти младшего.

Помимо отсутствия воды и обстрелов, проблем добавляли мародеры. По словам Яны, свои могли обобрать своих.

— Мародерство сплошь и рядом. Если в доме кто остался жить, то присматривает за квартирами соседей. А так свои могут залезть или какие-то такие, ходят по вечерам, высматривают, где окна не горят. Подъезды-то сейчас не закрывают ни на домофоны, ни на ключ: вдруг обстрел, чтобы люди могли забежать. Спокойно попадают в подъезд, потом в квартиру и выносят всё, что люди не могли забрать, — рассказывает она.

Из дома семья практически не выходила. Старший Вадим учился в школе дистанционно еще с ковидных времен.

«Хотим мира. Хотим домой»

Комнату в санатории семья называет домом

Комнату в санатории семья называет домом

Поделиться

Сын Яны Вадим здесь тоже предпочел дистанционное обучение, но оно идет со скрипом. Программа для подростка сложная. Зато получилось найти друзей. Мать декламирует: появилась девушка. Она тоже беженка, приехала из Лимана.

— Вадим поначалу в комнате всё время сидел, не выходил, домой просился. А сейчас у него здесь девушка появилась, и друзья появились. Поэтому уже как бы свыкся, уже всё, — рассказывает Яна.

Учеба Вадиму дается сложно не из-за языкового барьера. И Яна, и Вадим говорят на русском свободно, без акцента.

— У нас потом уже, когда республика стала республикой, украинский язык вообще убрали. Даже преподаватели стали в школах делать уклон на русский язык — пять раз в неделю, по-моему. Плюс литература. Ну и историю России стали дети изучать, — добавляет она.

Вадим не знает, кем хочет стать в будущем. А мать настаивает, что надо готовиться оканчивать <nobr class="_">11 классов</nobr>

Вадим не знает, кем хочет стать в будущем. А мать настаивает, что надо готовиться оканчивать 11 классов

Поделиться

Вопросы будущего семья сейчас почти не обсуждает, хотя и хотелось бы. Но планировать что-либо Яна не берется. Она в декрете, ее мама, хотя ей нет 60 лет, страдает диабетом. Младший брат тоже здоровьем слаб. Не будь санатория, семье, наверное, пришлось бы побираться.

— В России, конечно, хотелось бы остаться на ПМЖ. Но я понимаю, расцениваю свои возможности. Я не потяну снимать квартиру. Маленького, даже если его в сад куда-то отправят, надо со спецпитанием. На высокооплачиваемую работу меня никто не возьмет. Там я продавцом была. Здесь также устроюсь, только концы с концами сводить буду. Дома-то капитал есть (имеет в виду квартиру. — Прим. ред.), — рассуждает Яна.

Училась она когда-то на монтажника радиосвязи, но сложилось работать в продуктовом. Беженка здраво оценивает свое положение. Она фактически единственный трудоспособный человек из всего семейства. Сейчас всё, что у них есть, привезли волонтеры, за что Яна не единожды во время разговора говорила слова благодарности. На вопрос: «Чего не хватает?» — мама двоих детей не сразу нашлась что ответить. Подумав, сказала про старенький ноутбук, чтобы Вадиму полегче учиться было. С телефона не получается все задания открывать и выполнять.

Несмотря ни на что, Яна держится спокойно, даже позитивно. Маленький Артем отвлекает своей непосредственностью

Несмотря ни на что, Яна держится спокойно, даже позитивно. Маленький Артем отвлекает своей непосредственностью

Поделиться

19 февраля в семье Бугрименко случилось горе: сообщили, что во время спецоперации погиб средний брат Яны. Ему было 32 года, пошел добровольцем еще в марте. В день, когда мы приехали к семье в гости, мама и младший брат уехали в Донецк организовывать похороны.

В санатории «Сосновый бор» семью кормят, осматривают врачи. С бежавшими долго работали психологи. Волонтеры обеспечили одеждой и обувью

В санатории «Сосновый бор» семью кормят, осматривают врачи. С бежавшими долго работали психологи. Волонтеры обеспечили одеждой и обувью

Поделиться

— Здесь я почувствовала, что я в безопасности. И как бы, ну, начала улыбаться, задумываться о будущем. Там возможности думать о будущем нет, потому что в любой момент тебя может не стать. А здесь детей можно выпустить на улицу, — говорит Яна.

новость из сюжета

Подпишитесь на важные новости о спецоперации на Украине

Правда, лукавит. Зимой переехавшие почти не выходят за пределы теплых корпусов. Как говорят в санатории, погода для них здесь непривычная: засядут в комнатах и греются. Мы всё же вышли на короткую прогулку, чему маленький Артем был сильно рад.

Малышу хочется бегать и играть

Малышу хочется бегать и играть

Поделиться

Сейчас в санатории продолжают жить около 180 человек. В основном это пожилые и семьи с детьми, кому некуда податься. Как Яне.

— Грустно, что поделаешь. В основном здесь остались те, кто с детками, потому что с детками тяжелее куда-то и на работу устроиться, и квартиру снять. Мы с детками пока еще здесь посидим, и как будет меняться дальше обстановка, будем уже от этого отталкиваться, — говорит Яна Бугрименко.

Всё, что надето на семье, привезли волонтеры

Всё, что надето на семье, привезли волонтеры

Поделиться

В Ярославскую область переехала не одна семья. Многим это давалось непросто. Мы писали про историю молодой мамы с маленькой дочерью на руках, которая два года жила в магазине бесплатных вещей после бегства с Украины.

В последний раз в Ярославль привозили беженцев в октябре с только присоединенных к России территорий. Тогда в город приехали больше 150 человек. В первый раз в Ярославль эвакуировали 480 беженцев еще в марте. Тогда вывезенные из Мариуполя рассказывали, что они пережили после начала военной спецоперации России на Украине.

Сейчас переехавшим выдают сертификаты на жилье, правда только тем, кто из Херсона и Херсонской области.

По теме

    Увидели опечатку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter