«Никому не сказал, куда поехал»: как хоронили в Ярославской области десантника, погибшего на Украине

Россия начала хоронить военных, погибших во время боевых действий на Украине. Грузом-200 возвращаются и командиры, и простые солдаты (Минобороны озвучило цифру в 498 погибших по данным на 2 марта 2022 года). Один из них — десантник из Ярославской области 35-летний Олег Пацкалев. О его гибели сообщил временно исполняющий обязанности губернатора.

Воинская часть, в которой служил Пацкалев, находится в Костроме — это 331-й гвардейский парашютно-десантный ударный полк. Хоронить Олега привезли на родину — в Переславль-Залесский. Здесь живут его жена, мать и двое детей. Мы побывали на прощании с заместителем командира второго парашютно-десантного батальона, которое ему устроили со всеми почестями.

«Затянули прощание»

Отпевали погибшего солдата 24 марта в храме Александра Невского на Советской улице. О том, что прощание масштабное, стало понятно уже при въезде. У невысокой металлической ограды храма собрались толпы зевак, за порядком следили несколько полицейских. Многие перешептывались, глядя в сторону храма, но не решались подойти ближе.

У тропинки, ведущей в собор, выстроились в ряд молодые солдаты с автоматами наперевес и военный оркестр. Судя по виду, большинству из них едва-едва исполнилось по 20 лет. Парни в форме пытались стоять неподвижно, но иногда кто-то из них взволнованно поправлял висящий поперек груди автомат или одергивал воротник.

Вокруг храма было много десантников, сжимающих в руках по две гвоздики, казаков в черно-красных кубанках и военных других подразделений. Все они держались статно, только опущенные вниз глаза и редкие кивки выдавали в них переживание и скорбь.

Мы остановились неподалеку от двух пенсионерок, головы которых были завернуты в светлые платки, и бросили взгляд на открытые двери храма. Оттуда периодически выходили заплаканные женщины и мужчины с каменным выражением на лицах. На стену у двери облокотили лакированную крышку гроба из темного дерева. На ней же висела фуражка темно-синего цвета. Остальное место занимали многочисленные венки. Среди них стоял также венок от врио губернатора Михаила Евраева, но его самого на прощании не было.

— Я тебе говорю, затянули это всё. Когда его вынесут-то? Два часа стоим. И мэрша-то наша где? Приезжала ли?— полушепотом вопрошала одна из старушек у другой.

— Не приезжала вроде, говорят, губернатор приехать должен был, но я ни его, ни ее не видела. Да не говори, жалко мальчонку-то, ой жалко... Такой молодой был. Но на самом деле долго ждем. Когда уж кончится-то? — вторила ее собеседница.

— Я столько боли повидала, что... И правда, затянули прощание, — рассуждала первая.

Прощание с Олегом в храме действительно затянулось. Это заметили многие. Так вышло потому, что проводить в последний путь погибшего десантника пришло очень много людей. Только на входе у храма, считая всех военных, собралось около двухсот человек.

Путь на кладбище

Отпевание началось ровно в полдень, а гроб погибшего военного вынесли из храма лишь в два часа дня. Перед этим солдатам приказали собрать венки и выстроиться в колонну. Военный оркестр тут же напрягся.

Первым из дверей собора вышел мужчина в форме Вооруженных сил России, держа в руках фото Олега. Затем — двое парней с обитыми красным бархатом орденскими подушками в руках.

Когда вышел священник, военный оркестр начал исполнять традиционный для похорон военнослужащих неофициальный гимн Российской империи «Коль славен наш Господь в Сионе». Под траурную мелодию шестеро военных вынесли гроб. За ними следом вышли утирающие слезы женщины, а среди них девочка лет десяти, недоуменно озирающаяся вокруг.

— А где будут хоронить? — спрашиваем у рядом стоявшего спасателя МЧС.

— Ой, честно, не знаю... Я ведь не местный, — виновато улыбнулся он.

— В Бремболе, там кладбище новое. Вам надо за ними ехать, — вклинилась одна из стоящих неподалеку пенсионерок, указывая рукой в сторону «Газели», у которой уже собралась приличная толпа.

Путь к небольшому поселку от Переславля занял около 10 минут. Возможно, он занял бы меньше времени, если бы не разбитая дорога, где на кочках и ухабах то и дело подкидывало машину.

Когда мы добрались до места, священник уже стоял над гробом и отпевал усопшего. В весеннем прохладном воздухе пахло ладаном и почему-то гарью, от чего голова начинала немного кружиться. В это время стоящие вокруг люди с цветами в руках сухо всхлипывали и смотрели в сторону раскопанной могилы.

Когда отпевание закончилось, один из военных дал приказ сложить флаг. В полной тишине солдаты выполнили приказ, а затем, по команде, кладбищенскую тишину разразил троекратный залп.

Пока могилу погибшего десантника засыпали землей, отец Олега — высокий плотный мужчина в зеленом пуховике — молча смотрел на происходящее. В руках он сжимал свернутый флаг. На лице мужчины не было видно слез, но внутреннюю боль выдавали слишком твердая стойка и пустой взгляд на крест с именем его сына.

«Никому не говорил, куда поехал»

Среди присутствующих не было матери погибшего командира батальона. За нее мы приняли женщину в куртке, из-под которой выглядывало фиолетовое платье. Она еле сдерживала слезы и постоянно искала опору, хватая кого-то за руку или облокачиваясь на плечо.

— Здравствуйте. Вы — мама Олега?

— Я... — из глаз женщины от одного лишь вопроса потекли слезы. — Я ее сестра. Его маме пока не говорим. Если узнает, неизвестно, что с ней будет.

Никто из родных не знал, что Олег отправляется на Украину. В середине февраля он сухо сообщил родственникам: поехал в командировку.

— Только тогда позвонил жене, и одна Даша знала, мы узнали намного позже. Сообщили о его гибели тоже ей. Ей седьмого числа сообщили о том, что Олег просил передать ей, что он жив и здоров. А 12-го кто-то сообщил ей, что он ранен. А он, оказывается, уже погиб. Уже точно сказали 17-го числа — к ней пришли военные. В Переславль его привезли только вчера ночью. До этого откладывали постоянно время, не знали, когда его привезут, — рассказала тетя погибшего.

Даша теперь одна будет воспитывать 10-летнюю дочь и сына, которому всего два с половиной года.

— Жена на таблетках, поэтому немножко держится. А так никакая. Дочка здесь вот, — родственница десантника указала рукой в сторону маленькой девочки, разглядывающей цветы и еловые ветки, которыми обложили могилу ее отца.

— Нам помогли его сослуживцы, министерство помогло с похоронами, прощанием. Каждый день звонили, поддерживали. Очень помогают, — продолжала тетя Олега.

— Наверное, знакомые Олега считают его героем?

— Конечно, — отвечает женщина полушепотом и начинает плакать. — Он и в Рязани ранение получил, когда они с учений возвращались. Парень, который с ним шел — это, видимо, ангел их поменял местами, — говорит: «Олежа, ты устал? Давай я с краю понесу». И в это время их таранит. А Олежка спасся.

— То есть он уже получал ранения, но не побоялся ехать на Украину?

— У него не было слова «нет», — отвечает женщина лаконично. — Но он что-то чувствовал. Потому что в последний раз сказал Даше: если что, расти детей.

По словам родных, Олег с детства мечтал служить Родине.

— Он так хотел служить, так рвался. Обычно в училище принимают с 18 лет, а он так хотел, что его забрали в 17 лет, представляете? — рассказала тетя погибшего бойца.

То же самое об Олеге говорит и его брат.

— Я могу сказать, что я был очень плохим и скверным братом. А Олег был очень строг к себе, но очень снисходителен к остальным. А потому мне очень стыдно вспоминать о том, как я себя с ним вел в детстве. А он мне ни разу об этом не напомнил и даже не поставил мне это в вину. Он всегда доводил дело до конца и никогда не останавливался на полпути. И как бы тяжело ни было, он всё равно продолжал идти, — рассказал брат Олега. — В подростковом возрасте он мечтал о Рязанском военном училище. То ли за год, то ли за два он загорелся этой идеей. Он и так спортом занимался, бегал. Так стал заниматься еще сильнее. За полтора-два года он подготовился к училищу. Хотел с другом поступать, но того не взяли по здоровью. А Олег прошел.

— Олег говорил, куда его отправят?

— Нет, он таких вещей никогда не рассказывал. Дома о работе он никогда не говорил, а занимался домашними делами. Он это не мешал. Поэтому куда, где он — мы не знали, — с этими словами брат Олега попрощался с нами и двинулся прочь вместе с родными.

Мы тоже в последний раз посмотрели на обложенную еловыми ветками и цветами свежую могилу погибшего этой весной военного и пошли в сторону дороги. Через стройные ряды елей, стоящих ровно и непоколебимо, совсем как солдаты на построении.