«В этом воевать невозможно»: мобилизованные из Ярославля рассказали о своем содержании. Репортаж

Высокий 23-летний парень в плотном бушлате и туго зашнурованных берцах нетерпеливо переминается с ноги на ногу и ищет глазами в толпе жену и маму. В этот вечер на узкой улочке в Кировском районе Ярославля тесно — мобилизованных отпустили встретиться с родными на час. Проезд заполонили бесконечно сигналящие машины, а по улице, едва не наваливаясь друга на друга, единым потоком торопятся люди с тугими пакетами в руках.

Привлекший наше внимание парень приветливо улыбнулся, но имя называть не захотел — говорит, не положено с кем-то общаться. В армии он служил пять лет назад рядовым стрелком. На гражданке работал оператором, повестку получил 7 октября, 12-го уже оказался в учебном центре.

— Учимся работать в коллективе. В заброшках стреляем каждый день, здания захватываем, — рассказывает о подготовке бойцов. — Настроение нормальное, не страшно. Кормят нас хорошо.

Резервист признается — на сборы семья потратила около 50 тысяч. За свой счет пришлось везти практически всё.

— Сумки, налокотники, наколенники, берцы, каски, ножи, аптечки. Здесь, конечно, что-то дают, но не всё. Не хватает, — рассказал парень.

В это время подошли мать и жена юноши. Последняя безмолвно ринулась ему в объятия и уткнулась лицом в грудь.

— Домашнего-то всё равно хочется, — мать смущенно опустила взгляд на два больших пакета с продуктами, которые принесла сыну. — Скучаем очень, переживаем. Уже второй раз приходим. Боюсь. Вот зачем молодых отправляют, неопытных?

У ограды вдоль дороги пристроились Татьяна и ее дочь Ксюша. Они ждут главу семейства, получившего повестку. Ему 49 лет, но под мобилизацию мужчина попадает — ветеран боевых действий в свое время прошел Чеченскую войну. Последние 20 лет он работал обычным трактористом.

— Мы ревем каждый день. Это очень больно. Мужу 49 лет, 50 будет в ноябре. Он участник боевых действий, Чечню всю прошел дважды, офицерским составом идет. А здесь работал обычным трактористом. Кормят нормально, только с одеждой ***васто, — рассказывает супруга мобилизованного. — Не хватает одежды. Еще потратить придется. Ничего у мальчишек для службы нет, даже обуви. Мы сейчас постепенно, потихоньку покупаем всё до отъезда.

— Сразу всё не купишь, цены очень высокие, — объяснила дочь резервиста.

Родные признаются — сам мужчина очень хотел попасть на спецоперацию. Семья не отпускала, но пришедшая повестка не оставила выбора.

— У него еще трое детей, всего нас четверо. Самому младшему 22 года, — рассказала Ксения. — Парням повестки не приходили, потому что они не служили в армии.

На вопрос о том, страшно ли ей отпускать мужа участвовать в боях, Татьяна подняла глаза.

— Очень. Я сразу за ним пойду. Раз*** там всех. Мы русские девчонки, — с вызовом ответила она. А Ксюша в это время тихо проговорила:

— Мы каждый день просыпаемся и думаем: куда он попадет? Выживет или нет? Внуки по нему скучают. Даже его мама не знает, где он. Ей сразу станет плохо с сердцем. Говорим, что уехал в командировку. Только выправилась из инсульта, поэтому мы молчим. Надеемся на лучшее, он у нас сильный. Вернется.

Неподалеку расположилась большая компания. Возглавлял ее статный 35-летний Алексей. Его окружили двое детей, жена и мама. Срочную службу он проходил в 2006 году в качестве рядового помощника гранатометчика. Резервист живет в учебном центре с 14 октября.

— Настроение — супер, — произнес он бойко. — Заелись. Мясо, всё дают. Всё шикарно. Подготовка полным ходом, возят каждый день. Обмундирования в принципе достаточно. Стою в том, что выдали, тепло, нормально. Самим, конечно, тоже пришлось что-то брать. Термобелье, спальный мешок, вон. Но надеемся, что всё-таки еще обеспечат нас. Что-то довезут. Пока нет брони, неизвестно, будут ее здесь давать или уже там. А так в целом второго комплекта пока нет еще. Но заказали.

Алексей был готов к тому, что ему придет повестка. Поэтому то, что он попал под частичную мобилизацию, сюрпризом не стало.

— Обрадовался, что пойду защищать родину, — объяснил он.

— А почему добровольцем не пошли в начале спецоперации?

— Дети еще маленькие были, когда она началась. Я, так сказать, всех подготовил и пошел, — улыбнулся Алексей.

— Гордитесь папой? — переводим взгляд на малышей.

— Да, он наш защитник, — произнесли сын и дочка мобилизованного в один голос.

— Герой, — с восторгом улыбнулась дочка мужчины. После этих слов он наградил ее любящим взглядом.

А вот жена и мама Алексея его энтузиазма не разделяют.

— Я мать, понимаете, что я могу чувствовать? — эмоционально прикрикнула женщина.

— Так, лишних слов не надо, — сурово зыркнул Алексей. — Я сказал поеду, значит, поеду.

— Я молчу, — послушно согласилась она. — Переживаю очень. Но жду.

У тротуара пристроился одинокий кареглазый мужчина в камуфляжной форме. Ему 32 года. Срочная служба в армии рядовым водителем осталась в 2010 году. Резервист ждал свою девушку, но она не смогла прийти. Зато навестили родные.

— Настрой нормальный, — говорит он. — Подготовка проходит на отлично, если что-то не так — всё объясняют. Каждый день ездим. Кормят тоже хорошо, все сытые, довольные.

На гражданке мужчина работает водителем на фуре. Когда пришла повестка, он не стал прятаться и пришел в военкомат. Но на фронт не рвется.

— У любого сейчас спросите, страшно ему или нет, — многозначительно произнес он, бросив взгляд на товарищей.

Дома его ждут семья и любимая девушка. На вопрос о том, сколько пришлось потратить на сборы, он ответил уклончиво:

— Все потратились. Всё, что на мне — покупал сам. Сумму сейчас назвать не смогу.

У магазина напротив семья вела тихую беседу. Здесь в форме вооруженных сил оказался 25-летний глава семейства Игорь. Навестить его пришли жена — 23-летняя Екатерина с маленьким сыном. Игорь служил в армии в 2017 году, был механиком-радиотелефонистом. В обычной жизни он строитель — возводит каркасные дома и бани. Повестка о частичной мобилизации пришла 9 октября, а в учебный центр резервиста отвезли 11-го.

— Я доброволец, пришел с повесткой. Но после ДТП была операция, поэтому меня по здоровью не пропускали. Написал заявление, чтобы взяли, но считаюсь мобилизованным.

Подготовка Игорю нравится. Условия содержания по его словам хорошие. Семье даже не пришлось тратить деньги на сборы.

— Всё прекрасно, кормят на убой. Первое, второе, салат на выбор. Мясо каждый день, курица, рыба. Курица утром, в обед. Рыба вечером. На сборы я ни рубля не потратил — всё выдали. На стрельбы ездим через день. День тактики — то есть ползаешь, окопы копаешь, а день стрельбы. Ну, как бы у каждого подразделения свои задачи, кто-то связь разворачивает, кто-то на стрельбы ездит, кто-то окопы копает. У каждого свое предназначение, так скажем, — объяснил мужчина.

Семья скучает по Игорю. Супруга была уверена, что муж не попадет под мобилизацию.

— Сын меня увидел, расплакался. С рук не слезает. Конечно, по семье скучаю. Сказали, что мобилизовали на год, а так, пока всё не закончится. Конечно, хочется домой, к жене, к ребенку, — признается мужчина.

Екатерина улыбнулась.

— Он пришел в военкомат, думала, не возьмут. А он сам пошел. Пыталась отговорить, но без толку, — объяснила она. — Хорошо, что мне родители мужа помогают. Поэтому пока нормально.

— А как объяснил? Надо родину защищать? — спрашиваем.

— Денег надо, — по-житейски ответил мобилизованный. — Сами мы живем в Некрасовском районе, в 17 километрах от Ярославля. Обещают, что зарплата минимум 190 тысяч будет, включая подготовку. Плюс помощь из регионального бюджета. Кто сколько говорит. А так губернатор обещал 50 тысяч, и нам говорили, что 150 подъемные. По моим подсчетам, должны выплатить 400 тысяч в ноябре, но пока слабо в это верю.

С обещанных больших денег семья планирует решить бытовые трудности и обзавестись жильем:

— Дом построить хотим — земля есть, всё есть. Сейчас живем в квартире, но там коммуналка бешеная. Платить за «двушку» по 6 тысяч за отопление — это дорого, я считаю. Ни газа природного, ничего нет. По мне, лучше дом построить.

Семья так устала от финансовых трудностей, что перспектива оказаться в зоне боевых действий уже не сильно пугает.

— Меня отец с детства приучил — бояться нечего. Бояться надо живых, не мертвых. Я спокойно к этому всему отношусь.

На другой стороне улицы нашли себе местечко 20-летний Сергей, его девушка Катя и ее отец. Красивый темноволосый юноша стоит в бушлате нараспашку, из-под него виднеется полосатая тельняшка. Одной рукой он крепко прижимает к себе возлюбленную.

Сережа пришел из армии всего 3 месяца назад, но ему пришла повестка. Парень сразу отправился в военкомат — не захотел бегать.

— Старший сапер-разведчик. Настрой боевой, — рассказывает он.

— Не боитесь?

— Как можно не бояться? — пожимает он плечами. — Самое главное не расстраиваться. Я так — за магнитиком и обратно.

В это время Катя молча улыбалась.

— Страшно, — призналась она. — Хотелось бы, чтобы всё побыстрее закончилось.

Поворачиваемся к отцу девушки:

— А у вас как настрой? Гордитесь будущим зятем?

— Конечно, — улыбается он. — Но лучше бы домой. Дома хорошо.

Дома Сергея ждет большая семья: мама с отцом и брат. Родные переживают, но поддерживают юношу.

— С понятием относятся. Знают, что надо. В целом, даже если захочешь, не убежал бы. Лучше сейчас сходить — раньше приеду. Но тут всё классно — подготовка сейчас вообще бомбовая пошла. То есть мы общаемся со специальными людьми, которые там были и рассказывают, чего ждать. Медицину проводят. Кормят... Кормят хорошо, но дома лучше, — с заминкой улыбнулся резервист. — Я просто брезгливый в этом вопросе. Ну, вот как можно есть гороховую кашу? Я первый раз такое увидел, меня даже в армии так не кормили, как здесь.

— Другие говорят, мяско перепадает, — уточняем.

— Ну да, птица пролетит, поймаем. Наварят, нажарят, — пошутил Сергей.

Юноше пришлось потратиться на сборы. Покупать нужно было всё, начиная с ботинок.

— Тысяч 50 — минимум. Даже чтобы купить трекинговые ботинки себе, нужно 30 тысяч. Вот это, — показал он на ступню. — Уставные ботинки. Мы их сейчас разнашиваем, потому что по уставу так надо. Мы туда приедем, и вот это всё, форму, это всё скинется. В этом воевать невозможно.

— А вроде удобно выглядит.

— Только выглядит. Когда отрабатываешь какую-то спецоперацию, как, например, у нас был штурм дома, все пожалели, что они в этой форме. Поэтому мы надеваем свои комки, и тогда более-менее работать можно. Эта форма слишком пышная и большая, — объяснил юноша. — Даже если ты условно лежишь в каком-нибудь окопе или засаде, то тебя видно всё равно. Ты не спрячешься. А если это свой тактический комок, то там есть свои нюансы и плюсы. На нее можно разгрузку нацепить. А на это ничего не нацепишь. Куда я сюда карабин прицеплю? Вошью его?

Мобилизованных резервистов выпускают пообщаться с родными по вечерам. На это им дается час. По ощущениям это время пролетает незаметно — будто прошло несколько минут, а люди уже прощаются. Матери крепко обнимают сыновей, юноши в форме что-то ободряюще шепчут на ушко плачущим возлюбленным, а дети с мокрыми глазами ни в какую не хотят отлипать от отцов.

Затяжное прощание обрывает громогласный голос сотрудника учебного центра:

— Рота, стройсь!

Резервисты с передачками в руках нехотя, но послушно отходят от родных и заходят в здание. Один из них остановился на пороге и произнес:

— Ну всё, ребят, уходите от нас. А то мы сами никогда не уйдем.

В Ярославской области развернута активная кампания по частичной мобилизации. Часть резервистов уже доставили в учебные центры. Семьи некоторых из них уверяют, что мужчины попали под мобилизацию по ошибке. Например, многодетные матери, которые остались без поддержки после того, как у них забрали мужей. Мы рассказывали историю жительницы региона, которая отчаялась увидеть мужа дома, но ей удалось его вернуть.