«Наступили на горло архитектуре»: как Ярославль застраивали панельками. История появления Пятерки

Тихий район Пятерка — инновация своего времени. С нее началась масштабная застройка Ярославля хрущевками. Пятиэтажки стали появляться тут с 1950-х годов прошлого века. Тысячи людей тогда смогли улучшить условия жилья и перебраться в квартиры — маленькие, но свои.

Как застраивался район? С чего всё началось? Как архитекторы учитывали курс партии, эхо второй мировой и комфорт жителей? Мы начинаем цикл публикаций о том, как Ярославль (да и вся Россия) застраивался панельками. В первом выпуске — Ленинский район.

В марте 1936 года в Ярославле были утверждены три района — Кировский, Красноперекопский и Сталинский. Последний, несмотря на суровое официальное название, местные прозвали Пятеркой. В 1961 году Сталинский район был переименован в Ленинский. Так уж вышло, что за время своего существования район носил имена двух вождей и одного популярного трамвайного маршрута.

Застройка Сталинского района началась с кварталов между Чкалова и Автозаводской. Жилье было рассчитано на работников автозавода (ныне — Моторный. — Прим. ред.). Двух- и трехэтажные серийные довоенные домики стоят вдоль улицы Розы Люксембург до сих пор. Некоторые, правда, в плохом состоянии. Параллельно в центре Ярославля строились помпезные дома с лепнинами и высокими потолками. Сейчас их называют «сталинками».

— Потом, начиная с 1950-х годов, стал интенсивно застраиваться этот район южнее Чкалова — в сторону Угличской улицы. Тогда уже произошли изменения в направленности строительства, связанные с хрущевскими реформами, — объяснил бывший главный архитектор Ярославля Аркадий Бобович. — Нужда жилищная была огромная, а «сталинки» строились по индивидуальным проектам. И получалось, что большинство людей жили в бараках, подвалах. Поэтому в 1955 году Никита Сергеевич Хрущев, придя к власти, повернул всю градостроительную политику в другую сторону.

После решения Хрущева градостроительство сильно изменилось. На место эстетики и величия пришли скорость и дешевизна.

— А что такое быстро и дешево? Это значит, что дом индустриальный — собирается на заводах крупнопанельного домостроения. Всё строится по типовому проекту: дома, школы, детские сады, магазины и даже дворцы культуры, — сказал Аркадий Бобович. — С точки зрения архитектуры это, конечно, было ужасное время. Архитектуру, по сути, загнали в угол.

Разработки были одинаковыми для всей страны. На местах архитекторы и инженеры только подстраивали здания и материалы под особенности почвы, ландшафта. Как объяснить, что пятиэтажки на Угличской в основном кирпичные, а на Автозаводской — панельные?

— Крупный панельный завод надо было сначала построить. Панели начали выпускать не сразу. Поэтому в начале застройки Ленинского района была применена кирпичная, но типовая серия — 447-я. Точно такая же практически, но панельная серия, называлась — 464-я, — сказал Аркадий Бобович. — В Ярославле домостроительный комбинат был готов в середине 1960-х годов, он начал выпускать 464-ю серию.

Почему большинство хрущевок — пятиэтажные? Ответ крайне прост: по нормам без лифта можно было строить максимум пятиэтажный дом. Были проекты хрущевок и из трех, и из четырех этажей. Однако власти остановились на самом выгодном варианте.

— Специально под хрущевки изменились санитарные нормы: уменьшились высота помещений, площадь комнат и кухни, санузлы стали делать совмещенные. В общем, всё, чтобы экономнее и быстрее построить, — объяснил Бобович. — Архитекторы, конечно, вынуждены были проектировать такие микрорайоны. Старались хотя бы сделать застройку более удобную. Сразу предусматривали школы, детские сады, магазинчики и много-много зелени. Ну, по крайней мере, оставляли места, свободные от застройки.

Сериями хрущевок № 447 и 464 Ленинский район, да и весь Ярославль, застраивали вплоть до середины 1970-х. Потом серии начали меняться.

— Интересный такой момент. Сначала дома по первым сериям проектировались целиком, позже перешли на секции строительства. К примеру, в доме четыре подъезда, но каждый подъезд может быть немного другим по планировке. Допустим, один подъезд — однокомнатная–двухкомнатная–двухкомнатная–однокомнатная, а другой подъезд может быть однокомнатная–двухкомнатная–трехкомнатная. Вариация такая была, — рассказал Бобович.

Помимо секционности архитекторы под каждый типовой дом подбирали ориентацию. По нормам в квартире хоть одна комната должна была получать солнечный свет.

Количество соцобъектов и магазинов рассчитывали примерно по числу жителей квартала. В обычной пятиэтажке — 100 квартир, значит, порядка 300–400 жителей. На 1000 жителей должно было быть около трехсот школьных мест, несколько сотен мест в детсадах.

— Запаздывало строительство школ и детсадов. В год строилось по 2–3 школы, 6–8 детских садов. Ну и другие объекты бытового обслуживания, много магазинов. К примеру, вдоль улицы Чкалова. Общественные центры проектировались — кинотеатр «Волга» на улице Жукова (ныне снесенный. — Прим. ред.) запланировали, но он был гораздо позже построен.

Помимо очевидных социальных объектов архитекторы вплоть до 1980-х сразу планировали укрытия — о себе давали знать эхо Великой Отечественной войны и разгар войны холодной. При этом убежища в подвалах хрущевок не проектировали. Дома не были на это рассчитаны.

— В 1960-е и 70-е с угрозами считались, но строили в основном отдельные бомбоубежища. Были нормы, расчеты, но в основном их строили там, где люди работают. То есть на заводах, при телефонных станциях, при трамвайном депо, допустим. Рядом с рабочими местами в основном строились, строились много. Ну а потом, наверное, мы уверовали в то, что ничего такого не нужно строить, — объяснил Аркадий Бобович.

Увы, в России регулярно случаются взрывы бытового газа в домах. Одно из последних подобных ЧП случилось в доме в Ленинском районе Ярославля. К масштабным разрушениям взрыв, к счастью, не привел. Однако часто хрущевки после взрыва попросту рушатся, блоки складываются, как карты. Думали ли о подобных ЧП архитекторы в прошлом веке?

— Раньше были нормы, касающиеся безопасности. Допустим, даже если две рядом стоящих хрущевки сложились во время взрыва, между ними должно быть определенное расстояние, чтобы можно было пройти, проехать технике. Так называемые желтые линии, — поделился Аркадий Бобович. — Вот все эти расчеты делались. Конечно, не предполагалось, что начнут дома один за другим взрываться. Я думаю, этого и не будет никогда.

Сейчас на Пятерке ведется точечная застройка. Новостройки часто появляются в районе улицы Розы Люксембург, между старенькими трехэтажками. В этих кварталах много пустого места. И неспроста.

— На моторном заводе был собственный литейный цех (опасное, токсичное производство. — Прим. ред.). И поэтому санитарно-защитная зона распространялась до улицы Чкалова. Поэтому вот эту часть района очень долго не трогали, не застраивали, — объяснил Аркадий Бобович.

Со временем автозавод сбрасывал мощности, литейный цех закрыли. В начале 1970-х годов уже Моторный завод расширил производство — количество работников увеличилось до 40 тысяч. И для семей этих 40 тысяч заводчан нужно было строить жилье. Начиная с 1980-х эту часть Ленинского района разрешили застраивать. Продолжают это делать и по сей день.

Можно сказать, что у большинства домов на Пятерке истек срок годности. Причем совсем не фигурально. У панельных хрущевок расчетный срок эксплуатации был 25 лет, а у кирпичных — 50 лет.

— Никита Сергеевич Хрущев не сам всё это придумал. Он съездил во Францию. Там после войны тоже разруха была страшная. И там как раз начали применять сборные панельные дома. Он это увидел, и ему понравилось. Французы, правда, быстро перешли уже к другому строительству, — сказал Аркадий Бобович. — Там не так много было построено, как у нас. Дело в том, что там всё равно строили для частников, жилье было частным, чаще всего было арендным. Владельцы строили, допустим, и сдавали квартиры в аренду. А у нас всё государственное, у нас всё, в общем-то, не принадлежало ни людям, ни каким-то управляющим компаниям. Планы-то были, что это быстро сменится. Но когда этот маховик раскрутили, настроили этих домов, заводов... Было трудно от этого отказаться.

Со временем в Ленинском районе стали появляться девятиэтажные хрущевки. Планировка в них не менялась, серия осталась той же — 1464-я, но добавился лифт.

— Когда начали строить девятиэтажные дома, район, по сути, уже был застроен. Это не значит, что этажность просто заменили. Архитекторы переделывали проект, смотрели, какие из пятиэтажек не строить, чтобы возвести девятиэтажку. Существуют нормы по плотности застройки, по плотности населения. Если поднимали этажность, то уменьшалось количество домов.

Ленинский район Ярославля тихий и сонный. Представить его без сотен хрущевок невозможно. Иногда, правда, серые панельки наводят тоску. Можно ли с ними что-то сделать? Реально ли обновить советскую застройку без точечного втыкания новостроек и масштабной реновации?

— Реновация по-московски — не совсем реновация. Это снос и строительство на этом месте многоэтажного нового жилья. Причем практически снесут пять пятиэтажек и на том же месте построят пять 20-этажек. Это ужасно. Может быть реновация для улучшения условий жизни. Так с хрущевками поступили в Германии, — высказался Аркадий Бобович.

После объединения Германии немцы задумались: что делать с панельками? Решили постепенно восстанавливать, параллельно улучшая квартирные условия.

— Вот если, допустим, секция типовая состоит из однокомнатной, двухкомнатной, двухкомнатной, однокомнатной квартир, то они делали две трехкомнатных. Менялись коммуникации, дома утеплялись. Нам, конечно, по такому пути не пойти — панелек в стране намного больше, — объяснил Аркадий Бобович. — Наши давно ведь задумались о том, что делать с пятиэтажками. Рассчитали, что лучше всего их надстраивать примерно двумя этажами.

Пятерка застраивается. Новые дома появляются в кварталах на Угличской, Розы Люксембург, Автозаводской. Обычно это массивные многоэтажки, втиснутые между мелкими пятиэтажками. Появление таких домов влияет на социальную инфраструктуру: поликлиники, школы, детсады, транспортную загруженность.

— Мне кажется, что вообще непрофессионалы сейчас занимаются строительством, хотя они называются инженерами, архитекторами. Во-первых, они плохо, к сожалению, разбираются в строительстве. Во-вторых, в комфортном строительстве. В третьих, они находятся под прессом заказчика. Сейчас ведь как происходит? Заказчик нанял архитектора, сказал: «Вот здесь я хочу 20-этажный дом». Архитектор, честный архитектор, говорит: «Ну не получается, потому что нет места для школы, для детского сада, для площадок». А заказчик разворачивается и идет к другому специалисту. И другой делает. Он же тоже должен работать, зарабатывать. Вот поэтому ругать архитекторов тоже вроде бы нельзя. Они вынуждены идти на такие вещи, — обозначил свою позицию Аркадий Бобович.

По словам бывшего главного архитектора, проблема комплексности застройки всё еще не решена. Непонятно, кто должен строить школы и детсады, ведь частные компании строят то, что продается.

— То, что нельзя продать, строить некому и не за что. И получается так, что вроде бы даже на чертеже нарисованы и будущая школа, и сады. Но будущее очень далекое, потому что денег на их строительство нет. Говорят, что надо заставить застройщиков, мол, «вот построил один дом, прежде чем следующий дом построишь, построить детский сад». Извините, а за счет чего он будет строить? Он же строит за счет денег тех, кто у него покупает жилье. То есть тогда и школа, и детский сад должны строиться за счет будущего населения? Но у нас и так стоимость строительства высокая, — добавил архитектор.

Действительно, интенсивная застройка Ярославля в последнее десятилетие имела коммерческий характер. Количество построенных школ можно пересчитать по пальцам — две за десять лет. Застройщики могут нарисовать в планах учебное заведение, детский сад, но власти не успевают в ответ найти в бюджетах денег на соцобъекты.

Буквально в последние пару лет в Ярославле ввели понятие «комплексного развития территории». Новая архитектурная мысль требует от застройщиков предоставить проект не только будущего ЖК, а также социальных объектов для его жителей. Как минимум, за свой счет обустроить зеленые зоны, спортивную и детскую площадки.

— Да, государство финансирует, но объемы еще слишком малы. Мне кажется, тут надо кардинально решить проблему. Все эти объекты должны строиться за счет бюджета. Неважно какого — федерального, регионального, местного. Средства должны быть заложены, — высказался Аркадий Бобович. — И тогда всё вроде пойдет как по маслу.