Одна на всех

День Победы – один из самых главных праздников страны. Сейчас с каждым годом все меньше остается живых свидетелей тех дней. Корреспонденты портала 76.ru собрали несколько историй из жизни ярославцев, переживших это событие.

Анна Сорокина: «Мама не верила, что кончится война»

Труженица тыла Анна Михайловна Сорокина 9 мая 1945 года, как всегда, работала в поле. О том, что страна победила в войне, она узнала вечером.

Во время войны Анна Михайловна жила в деревне. В 45-м ей было всего 14 лет. Как и все деревенские дети ее возраста, маленькая Аня работала в колхозе. Воспоминания о детстве у нее сопряжены с чувством голода и болью от потери близких.

«Мама умерла в 43-м, папу репрессировали еще до войны, на войне в 41-м пропал старший брат, были еще две младшие сестренки, – вспоминает Анна Михайловна. – В девять лет я стала самой старшей в семье».

После смерти матери Аня бросила школу, ей пришлось работать, чтобы прокормить себя и сестренок.

«Нам тогда никто не помогал, кроме бабушки Мани, – вздыхает Анна Михайловна. – У всех в то время было много детей, а еды не было, все, что выращивали, отправляли на фронт. На человека выдавали примерно по 300 граммов хлеба. Перед смертью мама долго болела. Хлеб ходила получать я. Когда первый раз пошла получать, до дома я его не донесла. Что с меня взять, я же ребенком была, вечно голодная, по дороге весь хлеб съела. Мама не ругалась, просто сказала, что теперь в семье я самая старшая, и на мне вся ответственность за младших сестренок».

Так и тянула Анна Михайловна бремя главы семьи до конца войны. Известие о победе до деревни дошло к вечеру. После работы всех жителей собрали возле конторы. Приехал председатель сельсовета и сообщил, что война закончилась.

«Люди реагировали по-разному. Кто-то плакал, кто-то радовался, – продолжает Анна Михайловна. – Я была очень рада, такой радости у меня в жизни больше никогда не было. Дед Ося тут же принес гармонь, и мы плясали, пели песни. Потом я всю ночь плакала, мне было очень жаль, что мама не дожила до этого момента. Она не верила, что мы победим, говорила, что настоящих мужиков уже не осталось, побеждать некому, а я с ней спорила.

Спустя месяц с войны неожиданно вернулся пропавший старший брат и перевез всех сестер из вологодской глуши в Ярославль. До сих пор Анна Сорокина жалеет, что покинула малую родину – так в городе и не прижилась...

Илья Ирышков: «Выжить после войны помогли картины»

Талант писать картины открылся у ветерана Великой Отечественной войны из Переславля Ильи Ирышкова сразу после войны. Свои работы ветеран не продает, а дарит людям.

В маленькой квартире ощущается запах краски. На кухне стоит мольберт, в ящичке для столовых приборов хранятся тюбики с краской. На стенах висят пейзажи русской природы. За свою жизнь Илья Сергеевич написал более тридцати картин. Однако среди них не найдешь ни одной на военную тему: больно вспоминать.

«В войну не до художеств было, а сейчас жизни радоваться хочется, а не горевать, – машет рукой с зажатой в ней кисточкой ветеран. – А было всякое...»

Илья Сергеевич родился в селе Бессоновка Пензенской области. Война началась, когда Илье исполнилось 15 лет.

«Самые первые воспоминания о войне – это длинные очереди за кусочком хлеба, – вздыхает фронтовик. – Ради этого лакомства в длинные цепочки, по 700 человек, собирались голодные люди со всего села».

В 43-м Илья и пятеро его друзей получили повестки – прибыть к месту службы в город Инза Ульяновской области.

«Мы отправились сначала поездом, а потом пешком – по болотам, – продолжает Илья Сергеевич. – Первое приключение нас застало уже в пути. Ночью прилегли вздремнуть, мешки рядом положили. Проснулись, а вещи-то наши украли! Огорчились страшно, но до Инзы добрались».

Илье выдали форму – размеров на шесть больше, чем на 16-летнего пацана.

«Вот она, родимая, – смахивает слезу ветеран и показывает пожелтевшую фотокарточку, на которой деревенский мальчишка с серьезным видом «тонет» в солдатской одежде. – Только эта фотография у меня с фронта и осталась».

В походных условиях новобранцев учили на лыжников-автоматчиков. А 8 декабря 1943 года объявили, что занятия закончились и надо готовиться на фронт…

«Помню, прибыли мы в лес, на улице минус 40, – ежится Илья Сергеевич, как будто заново переживая былые времена. – Командир бросает: «Располагайсь!» А пурга такая в бору! И, главное, костер разводить нельзя: самолеты немецкие вокруг летают. Мы разгребли снег до самой земли, наломали веток сосны, постелили и легли, прижимаясь друг к другу. Больше 20 минут не спал никто – холодно. В ногах всегда лед был, солдатские сапоги-то на детскую ногу велики!»

Присягу фронтового солдата Илья Сергеевич принимал здесь же, в лесу, под боевым знаменем, пробитым пулями.

«От этих фашистских пуль половина наших ребят полегла, – вспоминает ветеран. – Я и сам несколько раз чуть не оказывался на том свете. Привезли нам однажды ночью огромную банку американской говядины. Я, голодный, про сон забыл, вылез из землянки и бросился банку эту открывать. Вдруг позади меня мина взорвалась. Я побежал, а меня взрывы сопровождают. Один товарищ был убит, семь ранены».

На фронте Илью Сергеевича контузило – мина разорвалась прямо над головой. С тех пор одно ухо не слышит совсем.

«Помню, командир объявил, что мы пойдем на операцию, с которой можем не вернуться, – продолжает ветеран. – Это была операция «Багратион». Немецкие самолеты разбомбили наш первый эшелон. Пришлось добираться пешком по ночам. Проходили мы по 50-60 километров за ночь. А когда стрельбу услышали, поняли, что пришли. Ну а что дальше рассказывать? Артиллерия наша передний край немцев разгромила, а за ней и мы шли с автоматами. Фашисты бросали ружья, сдавались в плен».

Победу 9 мая 1945-го Илья Сергеевич со своими сослуживцами встретил на прусской границе. Чувство радости смешалось с болью фронтовых потерь. Чтобы как-то отвлечься, победитель взял в руки карандаш и начал рисовать; на удивление самого Ильи Сергеевича, у него хорошо получалось. Живопись сразу стала любимым занятием фронтовика и помогла залечить израненную войной душу.

«Надо было находить в себе силы, чтобы продолжать жить после войны, – говорит ветеран. – И рука сама тянулась к кисти. Выжить после войны мне помогли картины».

После войны Илья Сергеевич остался служить в армии – в войсках МВД. Но не просто с автоматом, а еще и с мольбертом наперевес.

Нина Лаврова: «Победе мы не радовались»

В день победы 9 мая 1945 года Нина Дмитриевна Лаврова не радовалась. Для нее, сироты блокадного Ленинграда, этот день в жизни ничего не менял. Победа не помогла преодолеть ей горечь потерь.

Когда началась война, Нине Дмитриевне было четыре года. Несмотря на малый возраст, эмоции навсегда оставили в памяти события тех дней. Нина Дмитриевна помнит голод и страх во время бомбежек.

«Помню окна, заклеенные бумагой крест накрест, помню, как мама выносила меня в подъезд к высокому подоконнику, там собирались соседи и что-то обсуждали, – рассказывает Нина Дмитриевна. – Помню, как пробегали под аркой в бомбоубежище, и я увидела рабочего, крутящего ручку сирены».

Во время блокады от истощения у Нины Лавровой умерла мама, отец погиб на фронте. Маленькая Нина осталась сиротой и оказалась среди немногих спасенных. Ее эвакуировали в Ярославль по «дороге жизни» через Ладожское озеро. За две недели, предшествующие эвакуации, на «дороге жизни» ушло под лед 126 машин.

«16 февраля 42-го мама умерла, – вспоминает Нина Дмитриевна. – Я тогда не поняла, что она умерла, долго будила ее и плакала. На следующий день маму завернули в простыню и увезли, а меня увели в детский дом. В конце марта нас эвакуировали. Колеса машин были наполовину в воде. Но было не страшно. Нам дали по прянику, и мы уснули. На станции нас погрузили в товарные вагоны с полками, и мы ехали, останавливаясь только, чтобы пропустить военные составы».

Нина Петровна оказалась в Ярославской области в детском доме близ Петровска. Маленькая Нина не помнила свою фамилию и как зовут ее маму и папу. Свою историю она узнала из уст воспитательницы. После рассказа воспитательницы оживились воспоминания и о блокаде, и о смерти матери. При поступлении в личном деле Нины записали: «Девочка все время плачет и зовет маму».

Напротив детского дома были песчаные карьеры. Там работали заключенные, потом заключенных сменили немецкие военнопленные. С немцами Нине удалось даже подружится.

«Когда немцев привезли, мы выбежали их встречать, – продолжает Нина Дмитриевна. – Колонна военнопленных растянулась метров на 500. Это были замерзшие, пожилые, изможденные, обмотанные рваниной люди. Мы им кричали «шнель-шнель», но желания бросить камень ни у кого не возникло. Потом мы стали бегать к ним общаться. Однажды я заболела, и немецкий хирург в бараке сделал мне операцию. Они показывали нам фотографии своих жен и детей. Мы им приносили хлеба, хотя сами были всегда голодные. А их лучше кормили, даже хлеб давали вкуснее, чем нам, но им все равно не хватало – они же взрослые. Один немец вырезал из дерева мне маленькую игрушечную колыбельку, другой нарисовал лису – так у меня появились первые игрушки.

Событиями на фронте дети тоже интересовались. Нина Дмитриевна помнит всех героев, на подвигах которых она воспитывалась.

«Мы жили вестями с фронта, – говорит женщина. – О победе узнали по радио. Мы не радовались, потому что знали, что родителей нет, и в нашей жизни ничего не изменится. Не было никакого праздника, воспитатели тоже как будто не заметили, что что-то произошло».

Сейчас Нина Дмитриевна возглавляет Дзержинскую районную организацию жителей блокадного Ленинграда. Ее график всегда плотно забит, пожалуй, нет, в городе школы, где бы не побывала она с рассказами о тех страшных днях. Также Нина Дмитриевна собирает воспоминания ярославских блокадников, чтобы сохранить историю такой, какая она была на самом деле для будущих поколений.