Ярославия: первые 80 лет

Первый раз Ярославия появилась на свет 28 февраля 1777 года, когда по приказу императрицы Екатерины II было создано Ярославское наместничество. Тот год был весьма памятным для наших земель: например, именно в 1777 году Рыбная Слобода получила статус города, превратившись в Рыбинск. Второй день рождения ярославский край может праздновать 31 декабря 1796 года, когда существовавшее ранее наместничество было превращено в Ярославскую губернию. Третий же день рождения, наиболее близкий к нам (хотя бы с точки зрения хронологии), приходится на 11 марта 1936 года, когда Пленум ВЦИК, как высший распорядительный орган государственной власти в СССР, вернул к жизни Ярославию, выделив её из состава просуществовавшей семь лет Ивановской промышленной области.

В процессе всех этих преобразований менялись и статус, и границы ярославского региона. Первоначально в его составе не было переславских земель, а в 1936 году он прирос костромскими краями, обособившимися в самостоятельную область только в самом конце Великой Отечественной войны – в 1944 году.

За всей этой на первый взгляд бессмысленной административной чехардой кроются свои истории, тайны и секреты. Ни для кого не секрет, что молодая советская власть недолюбливала Ярославский регион. Здесь в свое время были одни из самых многочисленных монархических организаций в России, в 1913 году радостно встречали августейшую семью императора Николая II, в 1918 году вспыхнуло вооруженное антибольшевистское восстание, а во время гражданской войны волости к северу от Ярославля находились под военным контролем «зеленых» формирований.

В «ликвидации» Ярославской губернии были и некоторые экономические резоны. После того как с великим трудом частям Красной армии удалось подавить восстание в Ярославле, центральная часть города полностью выгорела. Две недели уличных боев еще ни для одного населенного пункта не проходили бесследно. Некогда процветавшая столица губернии обезлюдела; быстрое же восстановление города не представлялось возможным. Впрочем, в повальном уничтожении деревянных домов позже выявился свой несомненный плюс. Ярославль возродился уже сугубо как каменный город, в котором постройки XVII–XVIII веков до сих пор соседствуют с советской архитектурой, что придает улицам с тысячелетней историей удивительный, во многом непередаваемый облик.

Идею о принудительном слиянии Ярославской и Ивановских губерний впервые в 1918 году высказал красный полководец Фрунзе, возглавлявший тогда здешний военный округ. Логика подобного объединения была понятна: Иваново-Вознесенк – родина первых Советов, город с революционными традициями должен был занять доминирующее положение над патриархальным купеческим Ярославлем. Позже эту идею рассматривали на заседаниях Госплана, однако реализовали многие годы спустя – в 1929 году.

Удивительно, однако новая область, включившая в себя ивановские, ярославские, костромские и часть владимирских земель, поначалу не имела названия – в документах она значилась просто как Область. Подобное упоминание, да еще с большой буквы указывало на её исключительное значение для планов молодой советской республики. Тем не менее на практике удалось лишь изменить социальный профиль Ярославля. В первую очередь это было связано с переселением специалистов и перенесением мощностей Большой мануфактуры из Ярославля в Иваново. Именно так Ярославль утратил статус «ситцевой столицы», а «ситцевая Русь» перекочевала в южном направлении. Ярославль же постепенно становится центром машиностроения. Сейчас далеко немногим под силу объяснить, почему в начале ХХ века Владимир Маяковский так характеризовал наших земляков: «Рукоплещи, ярославец – маслобой и текстильщик».

Третье рождение Ярославской области происходило в весьма неспокойное время. С одной стороны, край посетил «всесоюзный староста» Михаил Калинин, что дало толчок для строительства новых предприятий и развития уже имеющихся заводов. С другой стороны, страна находилась на пороге «большой чистки», как любили в кабинетах власти именовать волну массовых репрессий. А потому не всегда визитеры из Москвы давали повод для оптимизма. В частности, в 1937 году после посещения Ярославской области представителями Кагановича и Маленкова первый секретарь ярославского обкома ВКП(б) Антон Вайнов был обвинен в «недостаточно активной борьбе с врагами народа», после чего снят со всех постов и расстрелян. Новый глава ярославского региона Николай Зимин решил не скромничать в размахах репрессий. Из партии было исключено более двух тысяч коммунистов, арестовано несколько сотен высококлассных специалистов, в том числе множество главных инженеров и директоров ярославских предприятий. Впрочем, подобная исполнительность не принесла Зимину ни наград, ни поощрений. В 1938 году он был арестован по обвинению в заведомом ослаблении местной партийной организации и уничтожении специалистов. В том же году Зимина расстреляли как «старого немецкого шпиона, диверсанта и двурушника».

«О, Волга, колыбель моя!» Эти некрасовские строки столь часто декламировались на ярославских землях, что они со временем несколько утратили свой смысл, да и в народном сознании Волга стала восприниматься как нечто постоянное, эдакая культурно-географическая константа. Между тем в Ярославле великую русскую реку было бы правильнее мыслить в двух качествах: в историческом и в современном. Так сказать, как Волгу губернскую и областную.

В прошлом верхневолжские области отличались исключительным мелководьем. Например, в засушливое лето Волгу из Твериц собственно в Ярославль можно было перейти вброд. По этой причине Ярославль и Рыбинск были по самую макушку забиты бурлаками. Река была фактически не судоходной, а самоходных барж еще не существовало. Подобное положение вещей никак не могло устроить советскую власть, которая кроме наличия транспортных артерий вынашивала грандиозные планы по электрификации всей страны. Недолго думая, было решено создать на Волге целый каскад гидроэлектростанций. В частности, эти сооружения должны были возникнуть близ Мышкина и села Норское (тогда еще самостоятельного населенного пункта, не входившего в состав Ярославля).

Сказано – сделано. Моментально началось сооружение рабочих поселков, подготовка к возведению плотин. Однако в 1934 году наиболее здравомыслящие специалисты просчитали, что подобная система станций приведет к частичному затоплению левобережного Тутаева, некоторых районов Углича и заволжской части Ярославля. Кроме этого, заливные луга близ города Молога рисковали превратиться в непролазные болота. Сколь стремительно началось строительство, столь же быстро оно и закончилось, оставив нам на память о тех событиях поселок Волгострой.

Буквально накануне создания Ярославской области, осенью 1935 года, Совнарком СССР принял решение о строительстве гидроузлов в районе Углича и Рыбинска. Новая система позволила бы не только сделать Верхнюю Волгу судоходной, но и снабжала бы электроэнергией значительную часть Центральной России. Именно с этого момента и начинается история известной нам Волги. Надо отметить, что это не только эпопея из побед и свершений, но и повесть о трагедиях отдельных людей и целых городов. В первую очередь это касается гордости Ярославского края – города Молога, который был известен на всю Россию искусными ремесленниками и специалистами по животноводству (тут помогли знаменитые заливные луга).

Подготовка к эвакуации зон затопления началась в 1936 году. Молога и еще около шестисот деревень должны были опуститься на дно рукотворного моря. Забегая вперед, надо сказать, что проект «Большая Волга» стал самым амбиционным замыслом эпохи первых пятилеток, по объемам работ обогнав звучавшие на весь мир Днепрогэс и Беломорканал. Поначалу планировалось, что вместо ушедших под воду населенных пунктов возникнет свежеиспеченный город – Новая Молога. Местом ее строительства должен был стать так называемый «слип». Однако место оказалось совершенно непригодным для жизни, а потому 20 декабря 1940 года город Молога был упразднен как таковой и в «старом», и в «новом» качестве.

В апреле 1941 года северное междуречье Ярославского края стало заполняться водой. Несмотря на то что перед затоплением будущее дно предварительно готовили, Рыбинское море поначалу являло собой достаточно жуткое зрелище. Особо пугающе выглядели внезапно появляющиеся на поверхности воды «торфяные острова».

Трагедия, помноженная на домыслы, дала почву для возникновения массы легенд, связанных с Рыбинским морем. Одна из них гласила, что Рыбинское море было создано якобы для того, чтобы замаскировать тайный бункер Сталина. Как говорится, дыма без огня не бывает. Действительно, 22 ноября 1941 года Государственный Комитет обороны принял постановление, которое предусматривало строительство «специального убежища» в городе Ярославле. Только относилось это не к Рыбинскому морю, которое возникло много раньше данного распоряжения, а к окрестностям села Красный Холм, расположенного поблизости от областной столицы.

Вторая легенда выглядит более живописной и будоражит умы многих авантюристов. Мол, во время подготовки к затоплению была вырублена дубовая роща. Древесина погружена в вагоны, но так и не была вывезена, оставшись в глубине водохранилища. За 70 лет вся эта «поклажа» стала ничем иным как «мореным дубом», стоимость которого ненамного уступает цене золота.

Впрочем, были и вполне правдивые легенды. Одна из них относится к символу Москвы и студии «Мосфильм» статуе «Рабочий и колхозница». Первоначально Вера Мухина создавала это изваяние, чтобы оно было установлено на дамбе шлюзов Рыбинской ГЭС. Но тут в дело вмешался Его Величество Случай. СССР готовился к участию в международной выставке в Париже, на которой устроители то ли случайно, то ли с умыслом расположили советский павильон как раз напротив павильона Третьего рейха. В одночасье дело приобрело не просто политическое, а в высшей мере идеологическое звучание. Ни один проект оформления павильона не устраивал Сталина, пока тот случайно не увидел наброски, сделанные для Рыбинска. В итоге «Рабочий и колхозница» покорили Париж, но так и не добрались до Ярославской области – изначального пункта своего назначения. Пустующее место на дамбах уже в 50-е годы занял монумент «Волга-мать».

Некогда слово «индустриализация» было паролем в жизни многих тысяч людей. Для Ярославля индустриализация стала не просто «путеводной звездой», но и «краеугольным камнем», в корне поменявшим жизнь не только главного города региона, но и области в целом. В последующие годы, к примеру, много говорилось об искусственном каучуке, что позволило выпускать первые отечественные шины. Но мало кто вспоминал, что именно благодаря Ярославлю сформировалась современная система общественного транспорта в масштабах страны в целом. Эта заслуга (во многом несправедливо забытая) принадлежала возникшему еще в 1916 году Ярославскому автомобильному заводу (ныне «моторный»).

Когда вспоминают о выпускаемой им в 30-е годы продукции, то обычно в качестве примера приводят грузовые автомобили и самосвалы. Эта продукция была, вне всякого сомнения, важна, однако в глобальном смысле куда более значимыми были процессы, начатые с выпуска автобусов марки ЯА («Ярославский автобус»). Вторая модель ЯА в народе даже получила прозвище «Гигант». Поводом для этого была его исключительная длина – чуть более 11 метров. Разработанный на ярославском заводе образец шасси позволил на новом качественном уровне взглянуть на проблему перевозки людей и общественного транспорта.

Новая страница в истории ярославских автомобилестроителей началась тогда, когда стало ясно, что выпускавшиеся в Сокольниках троллейбусы марки ЛК («Лазарь Каганович») явно не могли решить транспортную проблему в крупных городах. И вот тут на выручку пришла пресловутая ярославская смекалка. Еще в 1935 году главный инженер ЯГАЗа В.Осепчуков заказал для своего предприятия два английских троллейбуса. По прибытии в Ярославль заморские машины были разобраны по винтику, досконально изучены, после чего началась работа над опытным отечественным образцом. Тот был готов к 1936 году, то есть как раз к моменту, когда на карте страны появилась Ярославская область.

Увидев модель троллейбуса в полную величину, нарком тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе моментально принял решение: «Делайте на ярославском заводе». С этого момента и на протяжении многих лет вся страна снабжалась ярославскими троллейбусами. Тот же Орджоникидзе в 1936 году выслал на завод телеграмму: «Утверждаю график выпуска троллейбусов: август – 30, сентябрь – 45, октябрь – 50, ноябрь – 60, декабрь – 85». До начала войны в Ярославле было изготовлено 992 троллейбуса базовых моделей.

Были в этой эпопее и свои удивительные истории. Одна из них началась в 1937 году. Тогда Ярославский автомобильный завод пребывал в напряжении: только что арестовали директора предприятия В.А.Еленина. Его обвинили в том, что он якобы «пьянство­вал, раз­врат­ни­чал и раз­ла­гал дру­гих ра­бот­ни­ков» (справедливости ради отметим, что для 1937 года обвинения не самые страшные). В итоге завод прожил без директора еще три года. И именно в этот весьма тревожный момент в Ярославль прибыл новый «британский гость» – двухэтажный троллейбус марки AEC 664T.

Вскоре все стало на свои места: столицы страны не справлялись с перевозками пассажиров, а потому было решено учесть опыт двухэтажных «экипажей», которые бороздили улицы Лондона. Не прошло и нескольких месяцев, как в Ярославле появился первый советский двухэтажный троллейбус. Он был запущен в производство под маркой ЯТБ-3. Несмотря на то что в отечественной «двухэтажке» были учтены все мелочи и недостатки британского собрата (появилась вторая дверь, корпус стал цельнометаллическим и т.д.) «номер третий» не прижился на улицах страны. Он был слишком высокий, а потому требовалось поднимать электрические линии. Кроме этого, в условиях снежных зим на обледенелых улицах его очень сильно раскачивало.

В канун войны ходившие по Москве десять ярославских «двухэтажек» было решено снять с маршрутов. Однако пустить их на металлолом не успели, они даже на несколько лет вышли на улицы столицы уже после победного 1945 года (тогда ощущалась острая нехватка пассажирского транспорта). К великому сожалению, не сохранилось ни одного образца ярославских троллейбусов. Хотя они оказались запечатлены в отечественном кинематографе (вспоминаем классического «Подкидыша» и современного «Шпиона») и в мировой культуре. Например, в 2011 году остров Ниуэ выпустил четыре серебряные монеты из серии «Городской транспорт СССР» номиналом два новозеландских доллара. На одной из монет изображен троллейбус ЯТБ-1.

Одним из символов Ярославской области долгое время считалась продукция завода «Славич»: кино- и фотоматериалы, магнитофонные кассеты, материалы для голографии и т.д. Именно на переславской кинопленке были сняты довоенные культовые фильмы «Чапаев», «Депутат Балтики», «Александр Невский». История этого не только местного, но и общегосударственного промышленно-творческого атрибута началась в 1926 году. Именно тогда советское руководство заключило договор с представителями немецкой фирмы «Агфа», которым предстояло создать на территории СССР кинопленочную фабрику. Немцы, на тот момент являвшиеся несомненными лидерами в сфере химического производства, должны были не просто построить завод, но и заниматься консультированием персонала, а также техническим сопровождением в течение четверти века.

Местом для строительства будущей фабрики стала площадка бывшего завода резиновых изделий в Переславле-Залесском. Планы, обозначенные на бумаге, не могли не вызвать восхищения у руководства СССР: в год предполагалось производить не менее 20 миллионов погонных метров кинопленки, фотопленки и рентгенпленки. Однако реальность оказалось не столь радужной. Проблема крылась в том, что фабрика кроме всего прочего должна была выпускать «товары широкого потребления из пластика под слоновую кость».

Как только в фабричных корпусах наспех смонтировали первую партию заказанного оборудования, иностранные «благодетели» тут же запустили в массовое изготовление «ширпотреб»: пуговицы, расчески, ручки. В перечне запланированной продукции фабрики они числились на самом последнем месте, однако приносили немалые барыши. Прибыль была столь огромной, что иностранцы на свой страх и риск несколько лет имитировали запуск фабрики, не раз срывая сроки выпуска первой партии советской кинопленки. Именно по этой причине Переславль-Залесский не стал прародиной отечественных киноматериалов, уступив пальму первенства Шосткинской пленочной фабрике, построенной на Украине.

Ввиду того что французские представители концерна «Агфа» занимались «очевидным саботажем», в 30-е годы договор с ними был расторгнут, а руководство Переславской пленочной фабрики №5 (именно так стало именоваться в те дни предприятие) полностью сменилось. Отечественным специалистам пришлось самим фактически «на ощупь» осваивать тонкое искусство создания кинопленки – зарубежные специалисты так и не раскрыли технологических секретов. По этой причине первая советская кинопленка не могла похвастаться высоким качеством, да и производимых объемов явно не хватало для огромной страны.

Впрочем, это не мешало советскому руководству вынашивать воистину фантастические планы. Например, И.В.Сталин одобрил проект, в котором значилось намерение «создать к началу третьей пятилетки возможности практического решения вопроса о замене доходов от водки доходами от кино».

Не успела пленочная фабрика наладить массовое производство, как Ярославская область чуть было не лишилась предприятия, выпускавшего брендовую продукцию. Виной всему была начавшаяся Великая Отечественная война. Осенью 1941 года, когда линия фронта угрожающе приблизилась к столице, фабрику было решено эвакуировать в Барнаул. Видимо, ярославщина лишилась бы будущего завода «Славич», если бы не начавшееся под Москвой контрнаступление. Демонтаж оборудования был остановлен в самую последнюю минуту. После этого Совет по эвакуации отказался от ранее принятого решения перевести кинопленочное предприятие на Алтай.

Обычно когда вспоминают о трагических событиях конца июня 1941 года, то говорят, что «война началась внезапно». На самом деле это не совсем так. Слово «война» был крепко вписано в то, что можно было бы назвать «семантическим ядром» советского человека, но не как агрессивный субъект, но всего лишь как предположение, что рано или поздно враждебное окружение все-таки нападет на СССР. Опять же приближение войны слышалось в канонаде гражданской войны в Испании, в звучном урчании бронеавтомобилей под Халхин-Голом и в отзвуках боев финской кампании. Неудивительно, что еще до 1941 года в стране разрабатывались основы практической логистики. Это бы позволило перебросить промышленные предприятия из зоны боевых действий в относительно безопасный тыл. Только это обстоятельство предопределило успех программы эвакуации, которая охватила западные и центральные районы СССР в 1941–1942 годах.

Несмотря на то что масштабы военной катастрофы оказались много больше, нежели предполагалось (в обычных ситуациях планировалось, что Красная армия даст отпор противнику в течение нескольких дней), глобальная эвакуация прошла в предельно сжатые сроки. В глубокий тыл было переброшено несколько тысяч предприятий. Не стал исключением и Ярославль. Несколько заводов было эвакуировано на Южный Урал в Челябинск, где почти сразу же начали выпускать военно-значимую продукцию. В условиях войны и сам Ярославль стал местом для эвакуации. Во-первых, здесь разместилась вся культурная элита Эстонской республики. На несколько лет клуб «Гигант» превратился в штаб «культурной столицы Эстонии», как в шутку иногда называли Ярославль.

Однако куда большее количество людей было перевезено в Ярославскую область из блокадного Ленинграда. Всего Ярославская земля приняла около 300 тысяч эвакуированных питерцев. Среди них особо выделялась группа специалистов Эрмитажа, художники и скульпторы, что усиливало впечатление о Ярославле военного периода как о крупном культурном центре всесоюзного значения. На ярославщине оказались Александр Никольский, Матвей Манизер, Петр Бучкин, Сергей Светлицкий и многие другие. Большая часть из этих ленинградцев расположилась вблизи музея «Карабиха», где уже силой искусства ковала будущую Победу. Некоторые из проектов имели отношение непосредственно к Ярославлю. Например, Александр Никольский, будучи талантливым архитектором, предложил основательно преобразить ярославскую Стрелку, которая до той поры была разгрузочным местом для волжских пароходов. Идея создания «форума» в этом месте казалась смелой и даже фантастической. Однако пройдет несколько лет и Стрелка постепенно начнет превращаться в место для отдыха, что и было задумано Никольским. Преображение Стрелки закончится уже в XXI веке, когда будет открыт комплекс, посвященный тысячелетию Ярославля.

Культура культурой, но в годы войны Ярославль все-таки продолжал оставаться и крупным промышленным центром и важным стратегическим объектом. Во-первых, в городе продолжал действовать резинокомбинат (будущий шинный завод), который снабжал «обувкой» все грузовики и самолеты страны. Во-вторых, самым важным сооружением области оказался железнодорожный мост через Волгу, который, по сути, связывал между собой центральную часть страны и восточные регионы. Именно по этому мосту к местам боевых действий подвозилась военная продукция, производимая на тысячах эвакуированных предприятий. По этой причине расположенные фактически по соседству комбинат и мост подвергались массированным налетам немецкой авиации.

Противовоздушная оборона на несколько лет становится приоритетной задачей в деле защиты города и области. Мост охраняли не только усиленные зенитные части (позже на их основе было сформировано военное зенитное училище, ныне филиал Военно-космической академии имени А.Ф.Можайского), но и специальные истребительные эскадрильи. В одной из них начал свой боевой путь легендарный советский летчик Султан Амет-Хан. Именно в небе над Ярославлем он пошел на таран немецкого бомбардировщика, который заходил для бомбометания на мост. Останки немецкой машины долгое время демонстрировались на Советской площади. Сам же Амет-Хан в июне 1942 года за совершенные подвиги получил грамоту почетного гражданина и с тех пор являлся символическим жителем Ярославля. Забегая вперед, надо отметить, что Ярославль не раз появлялся в биографии этого летчика-асса. В 1943 году он получил орден Красного Знамени из рук ярославца, командующего 3-м Украинским фронтом маршала Толбухина, а уже в начале 60-х годов в Звездном городе помогал познакомиться с искусственной невесомостью только-только готовившейся к космическим полетам Валентине Терешковой.

Если говорить о маршале Федоре Ивановиче Толбухине, то он, вне всякого сомнения, принадлежит к числу выдающихся полководцев современности. Один из организаторов разгрома немецких дивизий под Сталинградом, освободитель Крыма, избавитель Балкан, снискавший славу второго генерала Скобелева, он осуществил свою главную битву под самый конец войны. Дело в том, что немецкое командование на начало весны 1945 года запланировало грандиозную операцию в Западной Венгрии. Планировалось, что это наступление изменит весь ход боевых действий. Удар по частям 3-го Украинского фронта, которым командовал маршал Толбухин, должны были нанести стянутые со всей Европы лучшие немецкие части. В итоге на небольшом отрезке в 100 километров между венгерскими озерами Балатон и Веленце оказалось скоплено немецких танков больше, нежели на всех остальных фронтах вместе взятых.

Удар был страшной силы, и только стратегический гений Толбухина уберег фронт от военной катастрофы. В свое время пущенные в бой дивизии «Лейбштандарт» и «Рейх» чуть было не изменили ход Курской битвы. В марте же 1945 года в Венгрии действовала танковая группировка, которая была в несколько раз крупнее. Проигнорировав приказ Ставки, Толбухин вовремя занял оборонительные позиции, благодаря чему смог заглушить танковый натиск, а затем и перейти в наступление. Стянув на себя значительное количество боеспособных частей Германии, именно маршал Толбухин и именно на формально второстепенном театре боевых действий в Венгрии обеспечил успешное завершение войны в целом.

Ярославская земля оказалась связана с именем еще одного выдающегося полководца, который не был уроженцем Ярославля. Речь идет о маршале Мерецкове, который в 1944–1945 годах возглавлял располагавшееся в Ярославле резервное фронтовое управление. Эта структура занималась планированием операции на Дальнем Востоке, в итоге положившей конец Второй мировой войне. Сам Сталин не раз называл Мерецкова «хитрым ярославцем». Уже после войны некогда бывший наркомом иностранных дел Вячеслав Молотов вспоминал: «Сталин назвал его "ярославец". Почему "ярославец"? В Ярославле, говорил он, оборотистый живет народ. Один из таких – Мерецков».

Мирная жизнь в Ярославском краю началась приблизительно в 1944 году. Об этом свидетельствовало два факта. Во-первых, в самостоятельный регион выделяется Костромская область. В условиях военной жизни на новое административное деление никто бы не решился. Пройдут десятилетия, на горизонте будут не раз возникать прожекты, предусматривавшие объединение областей, однако Ярославия и Костромской край до сих пор остаются самостоятельными регионами. Вторым моментом, говорящим о начале мирной жизни, стало благоустройство городов. В первую очередь это относилось к Ярославлю, где силами городских организаций было решено создать объединенную набережную, которая бы тянулась от «американского моста» по реке Которосль до Стрелки, а затем по Волге до управления Северной железной дороги.

На тот момент район Подзеленья, пролегавший по берегу Которосли, являл собой жуткое нагромождение сараев, куч мусора и старых лачуг. Живших там людей предполагалось расселить, а берег реки очистить. Эта задача на собрании городского партийного актива была обозначена как первоочередная, так как «строительство новой набережной является важнейшей часть благоустройства Ярославля». Возведение набережной началось ударными темпами, было объявлено соревнование между трудовыми коллективами. Строительство получило столь широкий размах, что пришлось выпускать специальное приложение к газете «Северный рабочий». Сооружение завершилось за 75 дней, и новая набережная была открыта к 7 ноября 1944 года. Несмотря на то что она считалась единым объектом, ярославцы до сих пор разделяют Волжскую и Которосльную набережные.

Когда война окончилась официально, то благоустройство вышло на новый уровень. В городе появляются новые социальные объекты, особое значение уделялось детям. Так, например, в 1946 году под Ярославлем заработала первая в стране детская железная дорога. Кроме всего прочего, она должна была способствовать подготовке будущих железнодорожных кадров. Располагалась Малая Ярославская в районе Твериц. В 60-е годы в связи с затоплением левого берега этот образовательный проект был закрыт. Он был возобновлен в 1970 году, когда новая детская железная дорога была открыта в Яковлевском бору.

Другим послевоенным событием, сохранившим значение до сих пор, было открытие в 1948 году Ярославского планетария. Он стал пятым в стране, а при его создании активную помощь оказывали сотрудники Московского планетария. В рамках подготовки к тысячелетию Ярославля началось строительство нового здания планетария, выделявшегося не только уникальной («космической») архитектурой, но и высочайшим техническим оснащением. Не так давно близ нового планетария открыта аллея славы космонавтов, на которой располагаются именные звезды покорителей космоса.

Рассказывая о космосе, невозможно не упомянуть Валентину Терешкову, чье имя носит планетарий. Эта легендарная женщина сразу же стала одним из символов Ярославля, так сказать, «гением места». Это подтверждается, например, набором памятных медалей, которые были выпущены к 975-летию города. На них была запечатлена «четверка» тех, кому Ярославль был обязан своей славой: Ярослав Мудрый, Федор Волков, Николай Некрасов и Валентина Терешкова. Прославленная космонавт никогда не забывала свою малую родину, её имя можно встретить повсюду: в названиях улиц, в планетарии, на страницах газеты (в 2011 году она была избрана депутатом ГД РФ от Ярославской области). В честь нее даже названа марка некогда весьма престижных часов, которые выпускались в Угличе.

Вопреки массовому заблуждению Угличский часовой завод возник не в 60-е годы. В 1963 году, когда В.Терешкова полетела в космос, в Угличе стали выпускать часы марки «Чайка» (это был позывной первой в мире женщины-космонавта). Предприятие по выпуску камней для часовой промышленности задумали еще в 1937 году. В разгар войны завод дал первую продукцию. Уже после окончания войны на заводе, до этого специализировавшемся всего лишь на обработке рубинов и корунда, был запущен конвейер по производству механизмов. На нем собирались часы марки «Звезда». К 1959 году к ним добавилась марка «Волга». После полета В.Терешковой и само предприятие, и наиболее престижная марка часов стали называться «Чайка».




.

60-е годы… Эпоха-поэзия, эпоха-надежда, эпоха-разочарование. По этому времени названо целое поколение людей – «шестидесятники». И, конечно же, это время не могло обойти стороной Ярославскую область. Надо сказать, что начался этот период не слишком удачно: в результате затопления Горьковского водохранилища под угрозой оказались многие постройки левобережной части городов, расположенных на Волге. Впрочем, с этой проблемой справились достаточно быстро.

По большому счету в массовом сознании 60-е годы воспринималась как расцвет «эпохи Лощенкова». Первый секретарь ярославского обкома Федор Лощенков (в простонародье «царь Федор Иванович») был человеком в высшей мере непростым. С одной стороны, он активно продвигал многие экономические, хозяйственные и промышленные проекты, которые выгодно сказывались на имидже Ярославского края. С другой стороны, он был деятелем авторитарных методов управления, совершенно не готовым учитывать чужое мнение. По этой причине у него не всегда складывались отношения с первым секретарем горкома Ярославля Юрием Кирилловым. Последний был, напротив, человеком, способным услышать и принимать мнения, отличные от собственного.

Именно благодаря Кириллову, делавшему ставку на благоустройство, Ярославль считался самым зеленым городом в СССР и самым чистым городом на Волге. Заглядывая на следующие страницы ярославской истории, надо сказать, что именно из 60-х годов пошла недобрая традиция активной конкуренции между областной и городской властями. «Область» считала, что Ярославль – это отнюдь еще не весь регион, а «город» придерживался мнения, что Ярославль вытягивал весь край в целом (что было весьма характерно для 90-х годов).

На 60-е годы пришлось много ярославских событий. И празднование 950-летия города (хотя многие историки полагали, что дата была выбрана весьма произвольно), и встреча Валентины Терешковой, когда каждый уважающий себе ярославец считал должным выйти на улицу, и открытие под Переславлем-Залесским в Горках Ленинского музея, и подготовка к открытию новых высших учебных заведений. Однако на практике оказалось, что самое важное в далекой перспективе событие случилось 13 октября 1961 года. Именно тогда Ярославский нефтеперерабатывающий завод дал стране первый бензин.

Идея создать в Ярославле крупное химическое производство возникла еще при Сталине. Участок для строительства завода стали искать под Ярославлем в 1952 году. Поначалу строительством промышленного гиганта занималось всего лишь 45 человек. Именно они создавали базу: бетонно-растворный узел, полигон железобетонных конструкций, столярную мастерскую, площадку для приёма и хранения поступающего оборудования. Одновременно с заводом строился жилой поселок, который стал южной окраиной города. Не обошлось и без печальных моментов. При выборе места для строительства не была учтена местная роза ветров, а потому южные районы Ярославля достаточно регулярно попадают под воздействие химического запаха.

Впрочем, упомянутая эпоха была не только временем промышленности. На ярославской земле себя комфортно чувствовали и «физики», и «лирики». Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что в 60-е годы Ярославль стал негласной столицей любительского кино. Только в областном центре действовали на постоянной основе четыре любительские киностудии. Начало этому было положено ярославским журналистом Николаем Гендлиным, который создал и возглавил студию «Сурргат-фильм». Кроме этого, Ярославская область была первопроходцем в деле любительского телевидения (было и такое!). Активисты записывали спектакли с участием актеров Волковского театра, викторины, телеочерки. Со временем студия сменила свой статус с любительского на государственный, став основой для областного телевидения (одного из первых в стране).

В культуре есть явления, которые можно сравнить с поплавком. Он то исчезает, то вновь появляется над речной гладью, как бы сигнализируя: «Я здесь! Я здесь!». Именно этот образ применим в отношении кинематографа на Ярославской земле. Начавшись очень бурно с кинофабрики Григория Либкена, которая успешно конкурировала с предприятием А.Хонжонкова и будущих королей Голливуда, более известных Рыбинску как Коля и Йося Шенкеры (в США уже Николас и Иозеф Шенки), кино на ярославской земле словно на некоторое время впало в спячку. Оно вернулось на ярославщину только в годы хрущевской «оттепели», когда фактически одновременно в нашем краю фильмы снимали Юлий Райзман и Григорий Чухрай. Райзман работал в Переславле-Залесском и в Ростове Великом над легендарной лентой «Коммунист», Чухрай же открыл для советского кинематографа Ярославль.

Великий режиссер снимал фильм «Чистое небо». Лента была посвящена трудной судьбе военного летчика, которого из тенёт отчаяния спасает любимая женщина. Что показательно, 35 лет спустя Ярославль вновь «откроет» (на этот раз уже для российского кино) Чухрай-младший. Тогда на ярославских улицах снималась знаковая для современного кинематографа картина – «Вор». Именно она стала рубежом, с которого началось очевидное возрождение отечественной киноиндустрии. Судьба «Чистого неба» оказалась столь же сложной, как судьба главного героя этой ленты. «Оттепель» достаточно быстро закончилась, фильм оказался «на полке», и славу Ярославлю принесли совершенно иные киноленты.

На первый взгляд могло показаться, что областная столица должна была быть бесконечной декорацией для «купеческих фильмов». Однако этого не случилось, из всех заметных лент, снятых в Ярославле, купеческая тематика прослеживалась лишь в «Детях Ванюшина» (1973) и в «Поздней любви» (1983). Куда как чаще в качестве купеческого города на экранах представал Ростов Великий – тенденцию можно было проследить, наверное, с вышедших на экраны в 1968 году «Братьев Карамазовых».

Ярославль, пожалуй, в силу звучания своего имени или ассоциации с «плачем Ярославны» отсылал к нелегкой женской судьбе. Эту линию впервые четко обозначил Павел Любимов, снявший на ярославской земле фильм «Женщины» (1965). Эта в высшей мере кассовая лента рассказывала о судьбах трех поколений женщин, которые соотносились с 40-ми, 50-ми и 60-ми годами. Пройдет десять лет, и Любимов снимет в Ярославле продолжение свой известной киноленты – фильм «Свой парень» (1974). Удивительное, светлое творение (эдакая советская «Амели»), в котором будет рассказано о девушках 70-х годов.

Сразу же надо оговориться, что почти все столичные режиссеры, работавшие хотя бы раз на ярославской земле, неизбежно возвращались в наши края. Георгий Данелия, снявший комедию «Тридцать три» (Ростов Великий и Ярославль), вновь вернулся, чтобы снять без преувеличения культовый фильм «Афоня», навеки сохранивший в мировой культуре улицы Ярославля и виды села Диево Городище. Аналогичным образом поступил Алексей Коренев: после «Большой перемены» (1973) последовал «Мой избранник» (1984). Не раз бывал на ярославщине и Александр Митта. Здесь он снимал «Экипаж» (1979) и «Затерянный в Сибири» (1990). Чтобы перечислить все фильмы и сериалы, снимавшиеся целиком или частично в городах Ярославской области, потребуется несколько страниц.

Отдельного же упоминания достойно творчество гения комедий Леонида Гайдая. Подходя к экранизации «Двенадцати стульев», он точно угадал с выбором места съемок. Ильф и Петров не раз бывали в наших краях, подав в своих произведениях Ярославль как Арбатов («Золотой теленок»), а Рыбинск как Васюки («Двенадцать стульев»). Вспоминайте в пламенном скетче Бендера фразу: «Сообщение с Венерой сделается таким же легким, как переезд из Рыбинска в Ярославль». Пройдет буквально несколько лет, и Гайдай восславит на всю страну Ростов Великий, показав его в образе древней Москвы в комедии «Иван Васильевич меняет профессию».

Сложно себе представить, но были времена, когда Ярославль вовсе не воспринимался как туристический центр общероссийского значения. Более того, город с тысячелетней историей чуть было не выпал из легендарного маршрута, который сейчас известен как «Золотое кольцо России». Моментом его возникновения стали репортажи Юрия Бычкова, корреспондента «Советской культуры», которые публиковались на страницах газеты в ноябре-декабре 1967 года. В своей поездке по Центральной России он описывал древние города, а репортажи выходили под общей рубрикой «Золотое кольцо», что позже и дало название «трассы» для путешественников. Начав свою поездку с Суздаля, Юрий Александрович сразу же направился в Кострому, откуда планировал устремиться в Сергиев Посад (на тот момент Загорск). Причин миновать Ярославль было несколько.

Во-первых, маршрут возник не на пустом месте: новое руководство страны как бы делало реверанс в сторону Нечерноземья, положение которого планировалось выправить за счет потоков туристов. Ярославль выделялся на фоне окружавших его городов. Крупный промышленный центр с градообразующими машиностроительными и химическими гигантами. Ну действительно, зачем процветающему городу туристы?

Были и некоторые личные мотивы. В частности, в 1965 году Юрий Бычков опубликовал на страницах «Советской культуры» разгромную статью «Ярославские неурядицы». В ней описывалось, как из-за халатности реставраторов гибли уникальные фрески храма Иоанна Предтечи. Сведения эти были почерпнуты из поездки в древний город, куда автор статьи направился вместе с Сергеем Чеховым, внучатым племянником великого русского писателя. В те времена красные корочки журналиста и удостоверение члена Всероссийского общества охраны памятников оказывали магическое воздействие.

Не успела статья появиться на свет, как она вызвала бурную реакцию, ее даже перепечатала «Нью-Йорк таймс». Дело приобретало отнюдь не региональный размах. По итогам разбирательства состоялся суд, процесс шел десять дней. В результате реставраторы были приговорены к условным срокам, а областное руководство «получило по шапке».

Как видим, у Юрия Бычкова были все основания «обойти» стороной заповедные ярославские края, но это было весьма затруднительно. Как ни крути, попасть в Загорск, минуя Ярославль, едва ли возможно. Опасения оказались напрасными: будущего автора «Золотого кольца» приняли очень тепло. Более того, в его маршрут попало больше всего городов как раз от Ярославской области: сам Ярославль, Ростов Великий и Переславль-Залесский. Ни один другой регион не мог похвастаться столь обширным представительством в «Золотом кольце».

Именно с этого момента на ярославских просторах туризму уделялось самое пристальное внимание. По прошествии нескольких десятилетий Ярославль обретет статус столицы «Золотого кольца». А в 1969 году по личному распоряжению первого секретаря Ярославского обкома Ф.И.Лощенкова изыскивались средства на развитие туризма и поддержку только что возникшего туристического маршрута.

Увы-увы… Известно, куда иногда ведут «благие намерения». Пресловутая поговорка невольно вспоминается, когда изучаешь некоторые из последствий желания любыми средствами привлечь туристов в Ярославскую область. В первую очередь это касается подготовки к Олимпиаде-80. В ожидании фантастического наплыва иностранных туристов начались судорожные действия по приведению городов области «в соответствие». Наспех соорудили «олимпийскую дорогу», в ходе строительства которой окончательно угробили древнюю дренажную систему, после чего Ростовский кремль стало с изрядной регулярностью подтапливать.

В Ярославле была снесена примыкавшая к Знаменской башне гостиница «Центральная» с расположенным на втором этаже кафе «Москва», считавшимся у ярославцев культовым заведением. На высвободившемся месте предполагалось создать большую автобусную стоянку, но этого так и не произошло. Пустующее место напротив Волковского театра изменило весь облик площади, получив у местных жителей ироничное прозвище «плешка» (просьба не путать с университетом имени Плеханова). Резко возникшую нехватку гостиничных мест было решено исправить за счет возведения гостиницы «Чайка», но она так и осталась пугающим долгостроем, до сих пор «украшающим» болотистый берег Которосли.

Впрочем, в стараниях развить внутренний туризм (пусть и административными советскими методами) было все-таки больше положительного, нежели деструктивного. Именно эти начинания заложили фундамент тех творческих и деловых инициатив, которые были успешно реализованы в «стабильные нулевые».

И наш экскурс в историю хотелось бы завершить небольшим рассказом о юбилеях Ярославии. А их на одно поколение пришлось целых три. Что ни говорите, а народ у нас все-таки любит праздники. Особо радостное пристрастие он испытывает в отношении всякого рода юбилеев и почти юбилеев. И областная столица в этом отношении не стала исключением. Буквально на жизнь одного поколения людей (теперь уже старшего возраста) пришлось аж целых три торжества во славу древней истории Ярославля!

Первый из них пришелся на 1960 год, когда отмечалось 950-летие города. Формальный «день рождения» Ярославля был установлен историком М.Г.Мейеровичем. Впрочем, злые языки поговаривали, что дату он специально подогнал под требования местного партийного руководства. Но с другой стороны, Ярославль возник не на пустом месте, а на более древнем Медведицком городище. А еще если принять в расчет возраст фатьяновских курганов, расположенных в Заволжье, то история Ярославля и его предшественников может оказаться заметно богаче, нежели прошлое «вечного города» – Рима!

Как бы то ни было, но в 1960 году Ярославль впервые официально отметил свой юбилей. И делалось это с исключительным размахом: велись массовые стройки, готовились представления. Именно в 1960 году были заложены стандарты праздника, которые используются до сих пор при проведении Дня города. Главным событием стал концерт на стадионе шинного завода, который в те времена назывался «Химик». Начиналось все со встречи «гениев места». На центральную площадку на вертолете прилетел ярославский медведь, которого встречали Ярослав Мудрый, Федор Волков и Николай Некрасов. На последующих торжествах (1985 и 2010 годы) к ним присоединилась Валентина Терешкова.

После торжественной встречи шли показательные номера, скакали вереницы буденновцев, выступали дети, звучали песни. Праздничный концерт был настолько востребованным, что на стадион не смогли попасть все желающие, а потому на второй день торжеств его пришлось повторить. Завершался праздник водным парадом, когда по Волге шествовали украшенные «Ракеты», самоходные баржи, импровизированные струги и ладьи, катера, произведенные на судостроительном заводе.

Был и еще один элемент, который как бы перебросил мостик от юбилея к юбилею – это капсула, которую надлежало открыть в день празднования тысячелетия Ярославля. Послание, содержащееся в ней, сейчас может показаться наивным, но оно отражало дух времени: «Когда в день тысячелетнего юбилея нашего славного города Ярославля вы, дети, внуки и правнуки наши, соберетесь, чтобы отметить этот знаменательный день, вспомните и о нас, живших в эпоху строительства коммунистического общества и боровшихся за его торжество».

Следующий юбилей, который пришелся на 1985 год, отмечался не столь широко и по большому счету повторял сценарную часть прошлого праздника. Опять был стадион «Шинник», опять символы города, за тем лишь исключением, что круг почета медведь совершал верхом на мотоцикле. В те дни появился один из новых символов города – памятный камень, на котором значилось, что «именно в этом месте» в 1010 году был основан Ярославль. Камень дошел до наших дней, однако, принимая во внимание, что он находится на некотором удалении от Медведицкого оврага, едва ли он указывает точное место закладки Ярославля.

Существовало негласное поверье, что по итогам юбилея глава Ярославского региона получал повышение и занимал новую должность. Может быть, в 1960 и 1985 годах это в какой-то мере соответствовало действительности. Впрочем, в рамках подготовки к тысячелетнему юбилею случилась легкая губернаторская чехарда. Поэтому сложно сказать, была ли переброска в Москву одного за другим двух глав региона повышением или «вынужденной эвакуацией». С тысячелетием Ярославлю явно не повезло. Грянул мировой кризис 2008 года, а потому праздничные планы пришлось сокращать, делая их весьма сдержанными. Если не считать того, что бы ни делалось в городе с 2005 года, всё это делалось в «рамках подготовки к тысячелетнему юбилею», само торжество можно было бы назвать «праздником подарков». Если в 1960 году дары были специфическими и в известной мере скромными (большой самовар – от Тулы, трактор – от Владимира, троллейбус – от Москвы, фортепиано – от Иваново), то в 2010 году презенты делались с размахом. «Газпром» подарил отремонтированную и весьма преобразившуюся Волжскую набережную, чей нижний уровень отвоевал несколько метров в ширину у великой русской реки. Президент РФ преподнес Ярославлю концертно-зрелищный центр «Миллениум», который стал лучшей площадкой города.

Не отставали и частные лица. Например, городу были подарены «три медведя». Это были установленные в разных районах изваяния. Один веселый мишка украшает каштановую аллею близ дворца культуры «Нефтяник». Второй медведь был подарен Зурабом Церетели, он находится в Парке 1000-летия. Однако самый популярный косолапый поселился на Первомайской улице. Находящийся близ стен Спасо-Преображенского монастыря «рычащий топтыгин» был установлен по инициативе «Совета меценатов Ярославии». Бронзовая статуя, ежечасно оглашающая окрестные улицы зычным ревом, сразу же стала популярна и у ярославцев, и у гостей города. В настоящий момент она является одним из визуальных символов города наряду с памятником Ярославу Мудрому, храмом Ильи Пророка и Стрелкой.

На этом авторы проекта прощаются с вами. Он был первым, но мы уверены, что не последним. Мы уверены, что этот уникальный формат журнального чтения придется по вкусу ярославцам, и мы продолжим писать и снимать такие материалы.