«Вам нравится жить на кладбище?»: колонка журналиста 76.RU о чудовищных заборах во дворах

Первую битву с забором я проиграла в детстве. Полезла в деревне на забор, зацепилась платьем, на нём и повисла. Платье треснуло и порвалось до рукавов. Так с тех пор и не задалось. Потом, уже взрослая, в угаре ночной гулянки полезла через забор у дороги — рухнула, как куль, на землю. Так и обхожу стороной эти сооружения, считая их препятствием к шальным несбыточным, пусть и бессмысленным мечтам. Но они, эти тупые заборы, меня преследуют. Как морская свинка в клетке, я натыкаюсь на них всюду.

Недавно шли с коллегой по Советской улице. У проезжей части собирал мусор дворник. Нас разделял забор («кроватная спинка»).

— Ребят, пните мне тот пластиковый стаканчик, а? — он показал на смятый стаканчик на нашем тротуаре. — Я задолбался обходить эти заборы туда-сюда.

Конечно, помогли мужику. Антизаборное сопротивление и солидарность.

Вчера поехала на велосипеде — уткнулась сразу в три забора между домами. На въезде к домам стали ставить такие высокие, чёрные, с острыми пиками. От кого и от чего ограждают эти заборы? От чужих машин подошел бы и низкий заборчик. От маргиналов такой не спасет — даже я, набравшая лишние кило с тех славных времен, могу при желании перемахнуть через эти препятствия. Объяснить могу только одним — такие заборы ставят для ощущения собственной значимости. Вот же мы каковы — у нас тут своя территория. Наша. Мы тут живем, да. И дворовый мирок, огороженный острыми железяками, как будто и в безопасности.

Но сегодня увидела уж совсем жуткий забор Это даже не забор — оградка. Двор, укрытый прохладной зеленью, тишиной и спокойствием, обнесён чудовищным черным металлическим ограждением. И спокойствие во дворе стало напоминать кладбищенское.

Ладно власти стараются натыкать по городу метровых заборов — это, наверное, профессия накладывает отпечаток — все огородить, закрыть, упорядочить. Тут чувство прекрасного, вопросы эстетики отходят на второй план, задвинутые беспощадными ГОСТами. Но у себя во дворах зачем ставить такое? Откуда внутренняя тяга с ограждению, к преградам? Нравится жить, как на кладбище? Неужели не хочется просто — жить и радоваться?