«Люди не уходят из депрессивных отраслей»: что будет с работой в Ярославле к концу года

За время пандемии в Ярославской области резко возросло количество безработных. Если ещё 1 января в регионе было зарегистрировано 7700 безработных, то 1 июля их количество выросло до 28 с половиной тысяч. И это только те, кто официально зарегистрировался. На самом деле ситуация, вероятно, куда более плачевная.

Мы поговорили с доцентом кафедры экономики ЯрГУ имени Демидова Александром Прохоровым о том, чем вызван рост безработицы и чего нам ожидать к концу 2020-го.

— Почему наблюдается рост безработицы? Как с этим связан коронавирус?

— Первая причина объективная. Во время пандемии, как и после отмены ограничений финансовое состояние предприятий сферы услуг было подорвано. В связи с этим работодатели увольняют и сокращают своих сотрудников. А если не сокращают, то многие люди уходят сами, потому что зарплаты упали настолько, что для людей предпочтительнее искать новую работу и получать скромное пособие. Во всех странах наблюдается рост безработицы. Там, где большие пособия, число безработных выросло в разы. В тех странах, где пособие скоромное, как у нас, рост меньше. При этом реальное количество безработных людей в России намного выше, чем официально зарегистрировано. Это связано с тем, что у нас не принято вставать на биржу труда.

— Из-за чего в России люди не встают не биржу?

— Из-за очень маленького пособия по безработице с финансовой точки зрения вставать на биржу нет смысла. Плюсом ко всему в России считается, что если ты пошел на биржу, то грош тебе цена — мол, хороший специалист всегда при деле. Хотя это не соответствует действительности. А американцы или немцы, когда случается кризис, без комплексов регистрируются безработными и получают пособие.

— Можно ли говорить о том, что статистика отражает реальное положение дел?

— У нас считаются безработными те, кто встал на учет. А если смотреть по критериям международной организации труда, а не по количеству формально зарегистрировавшихся, то показатели будут совсем иными. У нас статистика не публикуется в международном режиме, поэтому она малоинформативна.

— Много лет у нас сохранялся показатель безработицы на уровне 1–1,5%, а сейчас больше 4%. Это критически много?

— Безработных очень много. В первую очередь тут надо говорить о малом и среднем бизнесе. Там безработных искусственно удерживают. Компаниям дали стимул не увольнять людей официально. То есть государство дает фирмам средства, и если они не уволят работников, то эти кредиты будут списаны. Размер зарплаты работника в таком случае соответствует прожиточному минимуму. Получается, многие фактически не работают, но их не увольняют. Они, ничего не делая, получают скудную зарплату. Реально же эти люди не работают, а получают деньги от государства.

— Каким образом подобная практика влияет на экономику?

— Экономисты от этого не в восторге. Политики — да, а экономисты — нет. Потому что при таком раскладе стимулов развития экономики нет. Люди сидят на плохих работах, когда могли бы перепрофилироваться и освоить актуальные профессии.

— Получается, ни о каком экономическом росте мы говорить не можем?

— Высокий уровень безработицы — это следствие плохого экономического положения, а не причина. Для начала нового экономического роста всегда нужны люди, которые хотят работать в новых, востребованных областях. А люди не уходят из депрессивных отраслей, живут на копейки. Эти же копейки стимулируют их оставаться на одном месте и дальше. С сиюминутной точки зрения — это нормально, с точки зрения развития — это проблема. Проблема мировая.

— Что будет с экономикой и уровнем безработицы, если начнется вторая волна коронавируса?

— Чем выше уровень заболеваемости, тем серьезнее ограничительные меры. При этом больше отраслей закрывается и ограничивается. Если будет вторая волна коронавируса, то и вторая волна кризиса будет жестче.